Ты – мисс Эшворт. Играешь свою роль. Заучи реплики.
Но вот она здесь, на сцене. Вот публика, а все слова растерялись. Нет готовых реплик, только паника ураганом проносится в голове.
– Мафалда спрашивала о вашем отце, милочка. Он на фронте?
– Нет, – прошептала Анна, тщетно пытаясь сглотнуть. Похоже, ее мозг разучился подавать даже простейшие команды.
– Нет? – настаивала графиня, обе женщины так и впились глазами в Анну.
– Нет, – повторила Анна, и слезы наконец‑то хлынули, слезы усталости и разочарования в самой себе. Имя отца она тоже не могла вспомнить, забыла его профессию. Другое имя – Жоаким Рейш Лейтау заслонило все. – Нет, он умер!
– Неужели погиб под бомбежкой? – содрогнулась Мафалда.
– Вы расстроены, – посочувствовала графиня, – вам бы пойти и прилечь.
– Нет, не от бомбы, – ответила Анна, пытаясь выгадать хоть пару секунд. Небольшая передышка, и она снова войдет в роль. Она смотрела вниз, на ноги Мафалды. В настоящем театре там должна бы находиться будка суфлера.
– Так что же произошло, милочка? – поощрила ее заинтригованная графиня.
В углу окна показалась решетка радиатора – подъехала машина. Мафалда торжественно объявила, что ее супруг наконец‑то возвратился домой.
– Жара, – пролепетала Анна, с трудом поднимаясь. – Прошу прощения.
Пошатываясь, она вышла из комнаты, чуть ли не бегом проскочила коридор, спасаясь от грозного свиста в ушах; так, подумалось ей, слышится рыбе (если рыба наделена слухом) свист разматываемой лески. Анна пробежала мимо Уилшира, только что вошедшего с парадного входа, и поспешно поднялась по лестнице, укрываясь от его взгляда, сверлившего ее сквозь перила красного дерева. Влетела в свою комнату, плотно закрыла дверь. До чего же скверно! Неужели она провалилась? Упала на кровать. Постепенно дыхание выровнялось, она смогла проглотить слюну. Откуда такая слабость? Провела, как говорили в школе, «инвентаризацию яиц»: трещины обнаружились, но все уцелели. Попила теплой водички из кружки на прикроватном столике.
Легенда – проще не придумаешь. И вот, пожалуйста! Анна разделась, провела пальцем по влажному позвоночнику, потом посмотрела платье на свет: так и есть, темная полоса тянется посредине спины. Не страшно, ее легенда никому тут не известна, никто не заметит. Встала под прохладный душ, намылилась, смыла с себя пот. Никто не знает, никто не заметит. Вытерлась насухо и легла, обнаженная, на кровать, прикрывшись одним лишь полотенцем. Тайная полиция знает. Она собственноручно заполнила анкету. Грэм Эшворт, бухгалтер, и он жив. Вот все и вернулось. Наконец‑то. Легенда – проще не придумаешь.
Подъехала еще одна машина. Анна поднялась с кровати и, завернувшись в полотенце, подошла к окну. Только этого ей и не хватало! Карл Фосс вылез из‑за руля, обошел автомобиль, вытащил с пассажирского сиденья кейс, тяжело повисший на его руке. Анна почувствовала, как сводит спазмой желудок, как закручивается серебряная нить. Карл остановился перед дверью. Прижавшись лицом к стеклу, Анна разглядывала Карла почти отвесно сверху. Вот он проводит рукой по запавшим щекам, насильно меняет выражение лица.
Одевшись, Анна прошла по коридору в пустую спальню над кабинетом. Голос Фосса уже доносился снизу. Анна присела у камина. Пустой обмен любезностями, позвякивает о стакан горлышко бутылки, шипит содовая. Его губы касаются тонкого края бокала…
– В Лиссабоне опять пекло? – поинтересовался Уилшир.
– Да, и говорят, надолго.
– В такие дни я вспоминаю Ирландию, легкий бесконечный дождь.
– А когда возвращаетесь в Ирландию, скучаете по здешней жаре?
– Вот именно, герр Фосс.