Заскрипели половые доски в коридоре. Анна осторожно повернула голову, сердце заметалось между бурдюками легких. В дверную щель она разглядела мелькнувший подол ночной сорочки.
Сняв туфли, на цыпочках Анна подошла к двери. Предупредительный сигнал сработал в мозгу – она вовремя прикрыла рукой ярко светившийся жемчуг.
Мафалда стояла на пороге комнаты, где жила Анна, однако всматривалась не в комнату, а в неосвещенный коридор у себя за спиной. Опять бродит ночами как лунатик?
– О чем речь, Пэдди? – донесся голос Лазарда из кабинета внизу.
Анна сжала кулаки: Мафалда вошла в ее комнату.
– Совпадение: союзники высадились в Нормандии, Салазар наложил эмбарго на экспорт вольфрама.
– Он и раньше налагал эмбарго…
– Но на этот раз все всерьез. Салазару больше не угрожает оккупация. Он заигрывает с победителями. Три моих рудника в Бейре закрыты… официально. Приставлена охрана. Какой‑то англичанин разъезжает по стране и проверяет, чтоб никакие работы не велись. И все же… все же…
– Выкладывай, Пэдди!
– И все же золото продолжает поступать. Две партии только за прошлый месяц. Если б это консервированные сардины так выросли в цене, я бы уже об этом знал. Я бы уже в это влез.
Снова молчание. Немец переваривает слишком точную, на его вкус, информацию Уилшира. Анна так вытянула шею, что голова затряслась от напряжения. Пора возвращаться в свою комнату. Дверь распахнута, оттуда бьет с улицы свет, и в открытое окно рвется шум вечеринки. Мафалда содрала с кровати простыни и нюхает их, словно кобель, учуявший запах сучки в охоте.
Анна щелкнула выключателем. Захваченная врасплох ярким светом, Мафалда застыла между дверью и окном, заморгала, ошарашенная. Отступила, но, кажется, она лишь симулировала растерянность.
– Что вы тут делаете? – спросила хозяйка.
– Это же моя комната!
– Зачем вы вернулись сюда?
– Дона Мафалда, вы знаете, кто я?
Женщина вышла на середину комнаты, под тонкой хлопчатобумажной рубашкой тряслись обвисшие груди и бедра.
– Будь у молодых девиц хоть капля порядочности, они бы не лезли в чужие семьи!
– Меня зовут Анна Эшворт. Я приехала из Англии, не из Америки. Я не Джуди Лаверн.
Это имя заставило Мафалду вздрогнуть, руки взметнулись к ушам, но поздно: она уже все услышала. Опрометью метнулась к двери, едва разминулась с Анной и понеслась по коридору как огромный мотылек, готовый размозжить свое тело о любой источник света.
Убедившись, что коридор пуст, Анна вернулась в комнату над кабинетом. Заседание внизу продолжалось. Уилшир и Лазард, очевидно, теперь остались наедине.
– Откуда вы узнали о поступлениях в банк Осеану‑и‑Роша?
– А что? Вы не знали?
– Разумеется, знал! – Но Лазард блефовал.
– Вероятно, из того же источника, что и вы, – усмехнулся Уилшир. – Вопрос в другом: вам известно, что они собираются покупать за алмазы в Нью‑Йорке?
– Доллары! – с готовностью ответил Лазард.
– А на доллары? – гнул свое Уилшир.
– Запоздалые угрызения совести, а, Пэдди?
– Мне известно, что вам по вкусу это «Пэдди», но лично я предпочитаю, чтобы меня звали «Патрик», если вас это не затруднит, Бичем!
– Без проблем, Патрик.
– С чего бы мне терзаться угрызениями совести? – Слышно было, как чиркнула спичка. – Терзаться любопытством – это да. Почему такая срочность, такие нервы по поводу этой конкретной сделки? Да и требования необычные к размеру и качеству товара. По рыночным ценам тут будет на миллион долларов.
– Одно могу сказать: понятия не имею, – открестился Лазард.