– О той самой, которая разочаровала меня, как ты говоришь.
– У нас нет лишнего времени, Пэдди.
– Анна сообщила мне, что отнюдь не американцы подстроили депортацию Джуди. Это сделала Мафалда, добилась, чтобы ей отказали в продлении визы. Вообще‑то, если подумать, как раз у Мафалды и было достаточно влияния… Да, Бичем, в здешних местах имя еще кое‑что значит. Знатное имя очень даже существенно, когда имеешь дело с людьми вроде капитана Лоуренсу – с такими людьми в особенности…
– Все, Пэдди, мне пора.
– И тебе нечего сказать на это, Бич?
– Я зашел на минутку, сказать, что у нас все в порядке, можно праздновать.
– Только за этим и зашел, Бич? – упорствовал Уилшир. – А я‑то все ломаю себе голову: с какой стати Бичем Лазард в последний свой вечер в Португалии решил зайти повидать меня? Только чтобы выпить со мной и попрощаться? Только и всего?
– Ну, еще осталось уладить кое‑какие мелочи.
– А не затем, чтобы кинуть последний взгляд на свой шедевр?
Уилшир вел себя настолько странно, что даже Лазард не мог этого не заметить.
– Я не коллекционер, – неуклюже возразил он.
– Предметы искусства ты не коллекционируешь, – согласился Уилшир. – У тебя другая страсть. Я – твой шедевр, Бич.
У Анны кожу на голове стянуло от страха, а волосы зашевелились сами собой.
Лицо Бичема помертвело, только глаза метались по комнате, от Анны к Уилширу, от Уилшира к сейфу. Восковые щеки дернулись в притворной ухмылке.
– Я задал Анне вопрос, – неуклонно продолжал Уилшир, – я спросил: что за человек способен сказать приятелю, будто его возлюбленная путается с другими мужчинами, затем сказать, что она шпионка, а когда ей отказали в визе, сообщить, что начальство спешит вытащить своего агента, и не только подтолкнуть этого приятеля к убийству любимой, но вручить ему спичку, ту самую спичку, от которой она сгорела заживо? Я спросил ее, какой человек способен на такое? И зачем? И знаешь, что она мне ответила?
– Пэдди, ты сам только что сказал: девчонка что угодно скажет, лишь бы сорваться с крючка…
– Слушай внимательно, Бичем, слушай каждое слово! Ты готов? Она сказала: «Он сделал это потому, что сам был влюблен в нее». Как тебе это?
Уилшир уже нависал над своим собеседником, высокий, неукротимый, словно всадник, в раскаленную жару топчущий выжженную степь.
– Ты в своем уме, Пэдди?
– Нет, – просто ответил тот, обеими руками схватившись за подлокотники кресла, в котором сидел Лазард, вплотную приблизив лицо к его лицу. – Знаешь, что сказала мне Джуди, после того как мы в третий или в четвертый раз занимались любовью? Не знаешь, потому что тебе она такого не могла сказать, не могла обидеть. Она сказала: «Бичем питает ко мне какие‑то чувства… пожалуй, даже влюблен, но…»
Речь его оборвалась, Уилшир закашлялся, согнулся от боли: Лазард резко выбросил руку с зажатым в ней револьвером, и удар угодил точно в пах Уилширу. Он отвалился от кресла, врезался в стол и рухнул на колени, обеими руками обнимая ушибленный низ живота.
– Хочешь, чтобы и тебя нейтрализовали, Пэдди? – заговорил Лазард. – Как ты сказал: «Ни тот ни другой»? Этого ты хочешь?
Лазард запер дверь, спрятал ключ в карман. Уилшир все еще стоял на коленях и не мог отдышаться. Резким ударом ноги Лазард опрокинул его. Потом ударил снова.
– Вставай, открой сейф, Пэдди, – потребовал он. – Ну же, Пэдди, вперед!
Обеими ногами он пинал упавшего, затем вскочил на него, заплясал на бессильно распростертом теле, топая ногами, словно дикий бык, повергший самца‑соперника.