– Так постарайтесь же не упустить Лазарда! – настойчиво повторил Фосс. – От вас все зависит. А ваш план разбомбить исследовательские лаборатории в Далеме… Не очень‑то вам это поможет. Сколько раз я уже говорил, да вы и сами собрали информацию и знаете: промышленные затраты на изготовление одной‑единственной атомной бомбы невероятно высоки. Непосильны. У Германии уже нет ни денег, ни сырья.
– Но у вас есть Хан и Гейзенберг.
– Это ученые, а не маги и волшебники. Как Дорнбергер и фон Браун.
– Это которые делают ракеты?
– Да, это они создали Фау‑2. Вся разница в том, что у Дорнбергера и фон Брауна имеется сырье для изготовления ракет, а у этих двоих, Хана с Гейзенбергом, только и есть что маленький, еле работающий циклотрон и остатки тяжелой воды из Рьюкана. Даже их драгоценный уран пропадает зря, ведь поставки вольфрама перекрыты.
Сазерленд глянул на часы:
– Вы что‑то говорили о покушении на вождей?
– Который час? – уточнил Фосс.
– Полночь миновала.
– Завтра, двадцатого июля, незадолго до полудня Гитлер будет убит взрывом бомбы, подложенной в зал заседаний штаб‑квартиры в Растенбурге, – заявил Фосс. Сдержанно, и все же рассчитывая произвести серьезное впечатление.
– Сколько раз мы слышали в марте подобные обещания от Отто Джона? – усмехнулся Росс.
– От меня вы пустых посулов не слышали, – напомнил ему Фосс. – А теперь я говорю вам: смерть Гитлера послужит сигналом для начала операции «Валькирия». Я должен арестовать или застрелить генерала СС Волтерса и всех остальных эсэсовцев в посольстве. И тогда, джентльмены, мы сможем, надеюсь, приступить к настоящим переговорам.
– А если покушение провалится? – спросил Сазерленд.
В стеклянную дверь постучали. Кто‑то из агентов, дежуривших под колоннадой, просил разрешения войти. Роуз вышел ему навстречу и, прикрыв за собой дверь, переговорил с агентом снаружи.
– Я отвечу на ваш вопрос, – сказал Фосс. – Немногие из нас останутся в живых, а может быть, никто не уцелеет, но это будет…
Роуз распахнул дверь и с грохотом захлопнул ее снова. Задребезжало стекло в раме.
– Лазарда не было на борту самолета, приземлившегося в Дакаре, – заявил он.
Вторник, 18 июля 1944 года, Эштурил
Анна прошла по теплым тихим улицам и выбралась на площадь перед казино. Быстро проскочила автостоянку, держась в густой тени темных деревьев. Она искала Джима Уоллиса, даже заглянула в машины, но Джима нигде не было. Тогда она прошла через ворота в сад Уилшира и подождала там. Уоллиса нет как нет. Ей бы вернуться в дом и поспать, ведь в ночи предстоит возиться с сейфом, но Анна опасалась встретиться с Уилширом, а потому зашла в кафе на площади, слегка подкрасилась в дамской комнате и снова принялась высматривать Уоллиса. Может быть, он сидит в баре и наблюдает за ней, как в прошлый раз? Отыскав свободный столик, Анна заказала бренди с содовой. Уоллис исчез, но вокруг люди – и то хорошо. Ей не хотелось оставаться одной, так что она сидела в кафе, до тех пор пока терпеливые официанты не начали переворачивать стулья, взгромождая их на столы. Тогда она вернулась в дом и до часу ночи пряталась в сумрачной беседке.
В урочное время Анна сняла с натертых ног туфли и прокралась к дому, чьи окна успокоительно чернели. Сейф! – подумала она. Может быть, прямо сейчас пойти и открыть его? Но усталость одолела ее, когда она пересекала лужайку, такое изнеможение, что пришлось постоять с минуту, вращая головой, чтобы восстановить кровообращение, и вспоминая Фосса, ту комнатку над Садами Эштрела.