В постель он с ней тем не менее лег, но особого удовольствия не получил, после чего переселился в отдельную комнату и забавлялся тоже на стороне. А у Мэри поехала крыша.
Поздним вечером они сидят в гостиной. Мэри с ногами забралась на диван и читает модный журнал, читает или обмахивается страницами, как веером. За весь день ни крошки в рот не взяла, в брюхе полно косточек от маслин, разве что запить их сухим мартини. Очень сухим. Ей бы хотелось поговорить с мужем, но тот весь день изображал из себя профессионала, делал свою работу, полоски микрофильмов с планами, крошечные точки, в которых скрыты инженерные спецификации. Каблуком одной туфли Мэри постукивает о другую, узкая стопа качается в поле зрения Хэла, негромкий стук будоражит слух. Отклика нет.
– Хэ‑эл, – зовет она, опять входя в роль жены, – Хэ‑эл, когда же мы домой‑то вернемся?
Он ободряюще кивает в ответ. Мэри листает страницы, вздыхает громко.
– Могу и один с ним встретиться, – предлагает муж, и в голосе его слышится слабая надежда.
– Он рассчитывает на другое, – сурово отвечает жена, как будто ставит на место зарвавшегося родича‑приживала.
Дать, что ли, ей выпить? Может, лучше станет. Он неторопливо прошагал в кухню, смешал два «Тома Коллинза», не пожалел льда. Выпили вместе, однако на дружеский лад их это не настроило. Муж быстро закончил работу.
– Ты готова?
– Конечно готова, Хэл!
Поверх темной рубашки он надел темный пиджак, провел расческой по волосам.
– Отлично выглядишь, Хэл!
Взглядом он пригвоздил ее, но легкомысленная бабочка высвободилась из‑под булавки его взгляда, порхнула к нему, провела рукой по плечам, по лацканам, и он почувствовал, как дыбом встают волосы на затылке и шее.
– Я с ним просто трахнулась, Хэл, – проворковала она. – Что тут такого особенного?
– Хорошо, хорошо, но в плане этого не было, – ответил он. – Мы не знаем, к чему это приведет, с чем мы столкнемся. Это может расстроить сделку, а сделка для нас самое важное.
– Да ничего не будет, Хэл, – отмахнулась она. – Я‑то знаю. – И снова ластится.
– Мэри, – произнес он, – я уж не пойму, кто ты есть, чего хочешь.
– Я – твоя жена, Хэл, – вкрадчиво напомнила она, и горе‑мужу стало совсем не по себе. – Чего я хочу? Поцелуйчик на счастье, и в путь.
Он наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб, но женщина запрокинула голову и впилась губами в его рот. Влажные и холодные от кубиков льда губы сосали, раздвигали, нащупывали путь, ударялись друг о друга зубы. Словно ешь моллюска вместе с раковиной.
Легкой тенью женщина проскользнула в коридор, он за ней, оглядывая темную блузу, черную юбку, мягкие кожаные туфли. Сели в машину, выбрали направление к западу по шоссе Гиншу. Всю дорогу Хэл проверял зеркальце заднего вида и лицо сидевшей рядом с ним женщины.
Люди из Управления стратегических служб не откликнулись на его просьбы вытащить ее из Лиссабона, убрать отсюда. Она подставит операцию, предупреждал Хэл, но она была их агентом и с ними вела себя как надо. «Дело слишком важное, личные соображения держите при себе», – порекомендовали ему. И вот что из этого вышло. Рядом с ним – сумасшедшая, нимфоманка.
– Все у нас получится, – уговаривала его Мэри, – вот увидишь. Сделаем дело и будем с тобой жить‑поживать, только ты да я.
Ее рука опустилась на бедро мужа, принялась массировать, сжимать, а Хэл, съежившись, молился об одном: как‑нибудь пережить эту ночь, а там – быть может, свобода.
– Во Флориде? – подкинул он идею. Не стоит с ней спорить, пусть талдычит свое.