– В белье рыться – не преступление.
– Преступление? При чем тут преступление? Такие поступки говорят о тебе, Хэл Каплз, куда больше, чем обо мне.
– Я задал простой вопрос: с кем ты занималась этим, с кем и зачем. Ответь, и дело кончено. Мы проработаем нашу проблему и двинемся дальше.
Женщина перевесила тяжелую грудь через спинку стула. Глаза мужа метнулись от ее лица к глубокому вырезу платья и вернулись к лицу.
– С Бичемом Лазардом. – Имя прошелестело над позорившим стол комком белой хлопковой ткани.
Лицо Хэла передернулось, как от удара.
– Ты спала с Бичемом Лазардом? – пробормотал он, его мозг, пропуская слова, размалывал их словно мясорубка.
– Ну, не то чтобы спала, – ответила она, выпрямляясь.
– Когда? – короткий, рубленый вопрос.
– На той вечеринке с коктейлями.
– Ты поднималась наверх во время приема у Уилшира?
– Почему же наверх? Мы устроились в саду.
Пальцами Хэл зажал глаза, сдвинул складку кожи на переносицу.
– Ничего не понимаю, – пожаловался он. – Мне казалось, ты ненавидишь Бичема Лазарда.
Разговор пошел не так, как рассчитывала Мэри. Не столь спокойной реакции ожидала она от мужа, ей бы что‑нибудь резкое, агрессивное, лучше всего с применением грубой силы. Преступление налицо, пусть свершится кара. А эти рассуждения, поиск логических объяснений ни к чему, ведь нет тут ни логики, ни разумного ответа.
– Мы давно уже так живем, – напомнила она.
Ледяные пальцы прошлись по внутренностям Хэла. Он потянулся за недокуренной сигарой, обрезал исслюнявленный кончик, раскурил.
– Ну да, у нас трудности, – пробормотал он, выгадывая время, пытаясь удержать под контролем то, что вот‑вот прорвется в душной кухне.
– Я имею в виду – как муж и жена, – пояснила она, складывая руки и выпячивая грудь. – Ты знаешь, о чем я… Или уже забыл?
Сигара пыхтела все сильнее. Что ж творится‑то? Он немо таращился на запачканные трусики, смаргивая, отгоняя страх. Она что, с ума сошла? Господи, времени‑то осталось одни сутки, всего двадцать четыре часа, нашла время выступать.
– Сходи почту посмотри, – миролюбиво предложил он.
Женщина кивнула, отступила от стола, вышла в коридор. Приостановилась напротив зеркала, добавила слой помады и покинула дом. В окно муж видел, как вращаются ее бедра, подгоняя тело вниз по улице. Подобрал забытое на столе белье, отнес в ванную и аккуратно положил на крышку корзины для стирки, на то самое место, где нашел это. Нечаянно женщины таких пустяков не забывают, сообразил он и перевернул крышку, пряча улику с глаз долой.
Хэл Каплз, он же Харальд Коппельс, двенадцать лет проработал коммивояжером от «Озалид» в Лос‑Анджелесе, пока в начале 1942 года на него не вышло ФБР. Сотрудники Управления стратегических служб предложили ему выбор: срок по обвинению в шпионаже или работа на правительство. Харальд давно развелся, жил один, так что, исчезни он, никто и не заметил бы, что его короткая и никому не интересная жизнь бесславно завершилась. Он принял предложение и выдал бюро все тайны «Озалид», а также ГАФ и «Агфа». Назвал все имена, каждого, кого хоть отдаленно подозревал в причастности к шпионажу. Все, что от него требовалось, выполнил, но с крючка так и не соскочил. Он прямо‑таки чувствовал, как засел в его жабрах холодный крючок. Самое‑рассамое последнее твое дело, посулили ему. Поедешь в Лиссабон, повидаешься со старым знакомым. А вот тебе и жена, звать ее Мэри, она за тобой присмотрит, приятель. Только в постель с Мэри не ложись, у нее от постели крыша едет, честно предупреждаем. В постель он с ней тем не менее лег, но особого удовольствия не получил, после чего переселился в отдельную комнату и забавлялся тоже на стороне.