«Лучше бы он меня напоил… и я бы ничего не запомнил…»
– Приехали.
– А?.. Что, уже?..
Расплатившись и снова оказавшись на свежем воздухе, Алекс ёжится. В машине было тепло, волосы почти высохли, и теперь кажется, что холодный ветер пронизывает насквозь. Хотя уже почти лето… но ночью в одной футболке и джинсовой куртке довольно прохладно. Однако хочется немного постоять и подышать этим холодным воздухом – Алекс закусывает нижнюю губу и поднимает взгляд к небу. Звёзд не видно, одна лишь непроглядная чернота…
…и вдруг неподалёку раздаются шаги. Они приближаются.
Метнувшись к подъезду, Алекс краем глаза замечается высокий и тёмный силуэт. Откуда он взялся? Из-за угла? Или всё это время стоял в тени за кустами?
– Где ты был?
Знакомый, но очень глухой голос. От него внутри всё обрывается и начинает дрожать.
– Джеф?
– А ты? – процеживает сквозь сжатые зубы Алекс, косясь на запылённые носки ботинок, остановившиеся в паре метров от него, на границе света и тени. – Как там Катя? Удалось всё уладить с квартирой?
– Какой квартирой?
– Ну домом… – зажмурившись, Алекс заставляет свои губы раздвинуться в легкой улыбке, и только после этого поднимает голову. – Впрочем, она так стремилась тебе угодить, что наверняка уже всё разрешилось?
«Я отвратителен…»
– …извини, что не ответил на звонки, – слова продолжают слетать с языка одно за другим, поспешные и сумбурные. – Так как ты был занят, я решил заехать к Жеке после больницы и, кажется, телефон сам переключился на беззвучный… Кстати, знаешь, у него скоро свадьба. И мы с тобой даже приглашены на неё…
– Знаю, – Максим качает головой. – Подслушал вас в прошлый раз.
– М-м-м…
Он выглядит напряжённым, но не злым. Алексу страшно смотреть ему в глаза, поэтому взгляд скользит по острому подбородку и по виднеющимся из-за двух расстёгнутых пуговиц рубашки ключицам. Под языком скапливается горькая слюна.
«Сколько раз за свою жизнь он разочаровывался в людях? Сколько раз ему причиняли боль?»
Мотнув головой, чувствуя себя самым настоящим отбросом, Алекс вздыхает и приглашающе открывает дверь подъезда.
Но Максим вдруг отступает назад:
– У меня ещё остались кое-какие дела…
– Сейчас? В час ночи?
Кивок.
– Джеф, ты устал, наверное… отдохни. Я завтра тебе позвоню.
Он отворачивается, ещё даже не договорив. И Алекс смотрит на удаляющуюся широкую спину, не в силах что-то сказать – интуиция бьёт тревогу, и от её звона содрогаются кости.
«Он знает? Где я был на самом деле?.. Или просто обиделся, что не брал трубку?.. Сколько он вообще ждал меня тут, у подъезда?»
Из-за влаги перед глазами всё расплывается. И хотя высокая фигура уже скрылась в темноте, Алекс ещё долго продолжает стоять у открытой двери, проклиная себя.
****
Что может быть ужаснее утра, которое настаёт вопреки желанию?
Сквозь веки видно свет, льющийся в окно, но Алекс отказывается открывать глаза и с головой залезает под одеяло. Ему не хочется ни есть, ни пить – только спать, спать и спать, и никогда не просыпаться. Но из прихожей доносится звук поворачиваемого в замке ключа, который сложно проигнорировать.
Однако Алекс продолжает лежать, не шевелясь.
Голоса.
– Я постоянно вожу с собой необходимые вещи, поэтому сборы не займут много времени.
Это мама.
– И всё же лучше не брать ничего лишнего. В больнице вам всё предоставят.
Надежда?
– Проходите пока на кухню, а я… Саша? Ты дома? Почему в постели? Заболел?
– Не знал, что тебя уже выписали, – Алекс садится, натягивая одеяло до подбородка. Ему совсем не хочется, чтобы мама видела, что он спал не раздевшись. – А что за спешка со сборами?
– Я же тебе вчера говорила…
Выдвинув ящик с новыми носками и трусами, она оглядывается. Выглядит бодро. Ощутив сильный укол вины, Алекс поджимает губы и косится на дверной проём – Надежда не пошла на кухню, а стоит в коридоре и смотрит прямо на него. Осуждающе.
Как будто знает что-то.
Если вспомнить… в тот раз, когда она ждала его у кабинета Григория… она сказала очень странную вещь: «Надеюсь, нам не придётся писать ещё одно заявление?» – или что-то в этом роде.
Ну почему, почему он тогда не обратил на это внимание?!
– Ты точно не заболел? – только когда прохладная ладонь касается лба, Алекс замечает, что мама уже успела подойти к кровати. – Нет, вроде… лоб не горячий…
– Всё нормально, мам, просто лёг вчера поздно.
– Кончай с этим ночным режимом и ищи работу. На что ты собираешься жить, пока меня не будет?
Поймать её взгляд не удаётся – как только Алекс поднимает глаза, мама отходит к своему чемодану на колёсиках. В целом, происходящее мало чем отличается от обычных сборов перед рейсом, но в груди появляется неприятное тянущее ощущение.
– Может, поедешь с ней? – доносится из коридора. – Ещё не поздно попросить Юрия Васильевича взять тебя. Да и Антонине Сергеевне так будет спокойнее.
При этих словах Надежды мама замирает. Но пару секунд спустя снова принимается укладывать в чемодан чистые вещи. Алекс смотрит на её ещё больше заострившиеся плечи, на почти просвечивающий сквозь светлую кофту позвоночник и кусает губы.
Действительно, почему бы и правда не сбежать? Забив на всё?
Только вот разве возможно убежать от себя?
– Глупости, – вдруг раздаётся в комнате твёрдый голос. – Ему надо искать работу, а не тратить зря время и чужие деньги.
– Мам, я…
– Или что, завёл богатого любовника и решил сесть ему на шею, свесив ножки?!
Резко застегнув молнию, мама оборачивается с таким сердитым видом, что у Алекса по спине пробегают мурашки. Но он не говорил ей, что Максим вернулся… Старик рассказал? А про продажу московской квартиры и покупку дома здесь они тоже уже знают?
– Ма…
– Двадцать три года я уже твоя мама. Пора взрослеть, Саша.
Надежда забирает из рук матери чемодан, когда та выходит из комнаты. Алекс выскакивает из постели и бежит следом.
– Вы прямо сейчас уезж- …улетаете? Я провожу.
– Не надо.
– Ма!
– Лучше приберись в квартире. Десятого числа не забудь заплатить по счетам – квитанции на холодильнике. Ещё на днях должны принести счёт за газ…
Мама стоит перед зеркалом, поправляя платок на шее и поглядывая на Алекса. И продолжает говорить. Про то, какие котлеты лучше покупать, какую колбасу, пельмени и вареники. Про срок годности молока. Алекс слушает её, не перебивая. Пока она наконец не поворачивается к нему и не разглаживает маленькими ладонями перекосившуюся на плечах футболку.
– Не думай о плохом. Я буду звонить время от времени… если получится. Постарайся быть осторожным, никуда не ходи по ночам и не открывай дверь незнакомым… Если операция пройдёт неудачно…
– Удачно. Она обязательно пройдёт удачно!
Алекс улыбается через силу.
– Да. Будем надеяться.
Мама кивает, вздыхает и оглядывается на Надежду. Когда обе женщины выходят из квартиры, Алекс какое-то время слушает спускающийся шаги, а когда им на смену приходят чьи-то поднимающиеся, спешно закрывает дверь, прислоняется к ней и беспомощно сползает на пол.
«Всё будет хорошо… всё обязательно закончится хорошо…»
И вздрагивает от внезапно раздавшегося прямо над головой звона.
«Что-то забыли?»
Однако за порогом вновь открытой двери Алекс обнаруживает не маму или Надежду, а паренька лет восемнадцати в защитном мотоциклетном шлеме.
– Александр Астеньев?
– Да…
– Вам повестка, – протягивает тот конверт и зачем-то телефон. – Распишитесь, пожалуйста.
Алекс не сразу соображает, что расписаться надо на экране смартфона. А закрыв за курьером дверь, не сразу решается распечатать письмо – штамп «Прокуратура» настораживает. Вроде бы его обещали не вызывать больше для дачи показаний… да и бывший мэр разве не согласился всё уладить?
Однако оказывается, эта повестка не связана с его делом. Почти не связана – Алекса вызывают на допрос в связи с нападением на Николая Стрельцова. Николя. Того самого вора, устроившего ему весёлую жизнь.