– Хей, ты в порядке? Не падаешь, нет?
«Ах, вот оно что…»
– Нет, просто прислонился.
Как он не облил подошедшего – загадка. Однако отливать, чувствуя затылком чей-то пристальный взгляд, довольно стрёмно. Жаль, что ускорить процесс не получается.
– Сняться в фильме точно не хочешь?
Неожиданно, но из речи мужчины вдруг почти пропадает акцент и ошибки. Оборачиваться немного страшно. Но Алекс заставляет себя без лишней суеты застегнуть ширинку и отойти от удобренного дерева.
– Извините, но меня… не интересует такого рода заработок.
– Жаль.
Сквозь шелест дождя доносится вздох, и почти тут же к ягодице Алекса прижимается огромная лапища.
– Тогда, может, сделаем это по-быстрому? Без камеры? Я хорошо заплачу.
Вокруг одни кочки и кусты. Можно попробовать убежать, только вот что-то подсказывает, что не выйдет. Да и куда? К тому же голос мужчины звучит довольно миролюбиво. И потому Алекс, всё ещё надеясь на лучшее, только делает осторожный шаг вперёд, уходя от руки, и натянуто-вежливо отвечает:
– Спасибо за предложение, но – не интересует.
– Гордый, да?
И тут его толкают прямо на дерево. Не то, у которого Алекс справлял нужду, но тоже достаточно мокрое от дождя, с шершавой, почему-то облезающей корой, и мелкими веточками по всему стволу. Под руку как раз попадает одна такая и обламывается практически бесшумно из-за окружающего шелеста. Но жадные ладони уже вновь прижимаются к ягодицам, а над ухом раздаётся надсадное дыхание.
Алексу удаётся развернуться и ткнуть веткой в напавшего. Конечно же, это не нож. И даже если куртка мужчины распахнута и мягкий живот, в глубине которого ощущаются крепкие мускулы, защищён только тонкой рубашкой, ветка не способна так просто её проткнуть. Однако настырному попутчику не видно, что именно кольнуло его под рёбра. И это заставляет его замереть.
– Свали, – процеживает Алекс сквозь зубы, всерьёз раздумывая, сможет ли воткнуть в живую плоть обломок тонкой ветки, если предварительно отведёт руку подальше назад. – Или ты не знаешь, что значит «не интересует»?
– Понял-понял… не психуй… ну помацал малёха, извини… нравятся мне такие вот светленькие и тоненькие, как тросточки…
– Завали хлебало.
Сильнее нажав на ветку, Алекс заставляет мужика отступить. Потом прячет обломок в карман худи и отталкивается от дерева. Обратно к машине они возвращаются на расстоянии нескольких метров друг от друга. Забравшись на заднее сидение, рассчитанное скорее даже не на двоих, а на троих, и на этот раз вытянувшись на нём, словно на кровати, Алекс закрывает глаза. Первое время в минивене слышны только негромкие голоса, потом веселье и гогот возобновляются с прежней силой. Рассказал ли неудавшийся насильник своим товарищам, что у русского парня есть, чем защищаться, и тем самым отбил им желание рисковать? Или с самого начала интересовался Алексом в одиночку и решил умолчать о произошедшем? Наверное, этого никогда не узнать. Но поколебавшаяся во время мотания по вокзалам и нервной поездки уверенность возвращается к Алексу в каком-то новом виде. Словно ранее и не уверенность это была, а лишь замаскированное под неё сильное желание. Однако сейчас Алекс действительно верит, чувствует, знает – у него получится добраться до Максима. Выяснить, какая вожжа укусила его за зад и погнала обратно в Москву. И надавать по шее.
Если, конечно, допрыгнет.
Глава 25. Двести баксов. И ни цента больше
****
Иpинa-Саламандра:
15:51 Tы где?
Bы:
15:52 Еду.
Набирать сoобщения на старом телефоне не удобно – от старости резиновые кнопки стали слишком жёсткими и нечувствительными, да ещё и экран маленький, всего в четыре строки, зато не бликует и чёрные буквы на серо-зелёном фоне видно вроде бы xорошо.
Ирина-Саламандра:
15:54 На чём именно? Жд? Aвтобус? Отец послал людей на все вокзалы!
«Опа. Никак маменька постаралась…»
Вы:
15:56 На такси.
На этот раз сестра Mаксима не отвечает довольно долго. Целые шесть минут.
Ирина-Саламандра:
16:02 Xорошо. В город не въехали ещё?
Из положения лёжа в заднее окно видно густые грифельно-серые облака и обсыпанные мелкой листвой верхушки деревьев в боковое. Подтянув ноги и вцепившись в спинку ближайшего кресла, Алекс резко садится и внимательнее всматривается в несущийся мимо пейзаж, но по низеньким частным домам, тут и там мелькающим в зарослях, сложно определить, что это за местность, тем более, если видишь её впервые. Однако по времени пути, они уже должны быть в Москве.
– Друг, – Алекс укладывает подбородок на мягкий валик спинки кресла и втыкает взгляд в раздающего карты пассажира. – Далеко ещё до Москвы, не подскажешь?
Мужчина (тот самый, изведавший на своём животе остроту сломанной ветки) поворачивается к водиле, кидает ему короткую фразу на родном языке и получает ещё более лаконичный ответ.
– Уже, – следует перевод. – Ты где выйдешь?
Он больше не коверкает слова, переходя на русский, и если честно – Алекс ему за это благодарен.
– Секунду.
Вы:
16:06 Въехали. Но поедем, наверно, на автовокзал.
Ирина-Саламандра:
16:07 На какой?
«Блин, а у вас их несколько?..»
Вы:
16:09 А какой лучше?
Ирина-Саламандра:
16:11 Никакой, я же сказала! Там тебя ждут! Чтобы посадить обратно!
16:12 Я встречу тебя у Щёлковского метро, позвони, когда проедете Балашиху.
«Звонки в роуминге? Нет, спасибо… Хотя, стоп, смс-ки же тоже наверняка дороже стали… А сколько у меня на счету?..»
Прежде чем ответить, Алекс отправляет код запроса баланса. И спустя пару секунду узнаёт, что Максим успел положить на телефон почти три тысячи рублей. И это неимоверно радует – как ни как, а единственная хорошая новость за последние дни.
Вы:
16:15 Хорошо.
– Друг, – Алекс снова отвлекает своего несостоявшегося насильника от игры в карты. – Можно меня у Щёлковского метро высадить?
Следует ещё один короткий обмен фраз на резком и непонятном языке с водителем – и Алексу адресуется утвердительный кивок. Вообще, за последние два с половиной часа в минивене установилась довольно мирная и тихая атмосфера: подвыпившие пассажиры то ли устали чесать языками, то ли просто слишком сосредоточились на игре в карты, но если не считать редких внезапных выкриков, полных искреннего возмущения или неподдельной радости – носители восточной культуры перестали беспокоить Алекса, и тот целиком и полностью погрузился в «Змейку». Несколько раз ему удавалось вырастить её до таких размеров, что длины пиксельного монстра хватало, чтобы полностью обогнуть границы экрана, но ухабы, неожиданные повороты или просто отказавшаяся достаточно сильно прожаться кнопка уничтожали плоды кропотливых усилий.
И вот теперь он снова начинает игру со змейкой длинной всего в три квадратика.
Но игра идёт всё хуже – машина съезжает с ровного шоссе и начинает постоянно поворачивать, тормозить и ускоряться. И в какой-то момент вообще останавливается. Алекс как раз готовится скормить змейке чёрную точку у самой границы экрана, как кресло сбоку вдруг отодвигают, и поток свежего воздуха облизывает поясницу под задравшимся худи.
– Приехали?
– Да, парень. Приехали.
Кажется, или его голос звучит грустно?
– Отлично.
У Алекса нет с собой ничего, даже сумки, так что он просто выпрыгивает на мокрый асфальт, полной грудью вдыхает влажный воздух, пропитанный после дождя озоном, и потягивается – мышцы затекли.
– Тебя, может, забрать надо будет? – летит в спину. – Если с работой не выйдет?
– Нет, не надо, – Алекс не оборачивается и изучает спуск в подземку и бегущих по тротуару прохожих – вроде бы ничем непримечательных, но чем-то неуловимо отличающихся от тех, что бороздят улицы Ярославля.
– Давай дам номер? На всякий случай?
«Вот неугомонный!»