– Ладно, куда идти?
– Вот, красавец мужчина, эканомный и решительный, кагда нада… сюда, вот тут, за углом, сматри…
В узком закутке, куда бы не поместился ни один автобус, обнаруживается джип. Только с длинным задом, а ещё в нём, кажется, вместо двух привычных рядов сидений – три. Алекс достаёт паспорт и протягивает таксисту пятитысячную, тот распахивает водительскую дверцу, открывает бардачок, а из салона в это время всё громче доносится раскатистый низкий смех. Но только получив свою сдачу и обойдя машину, и увидев, кто вылезает навстречу, Алекс понимает, что поедет в кампании горячих горцев. Причём – на заднем сидении, забраться на которое можно, только отодвинув кресло перед ним.
«Это ведь девушкам опасно садится в машины к кавказцам?..»
– Хозяин, а почему ты спрашивал меня про другие города, если едешь в Москву?
– Маркетинговый ход! – хитро подмигивает водила. – Залезай, залезай!
И подталкивает в спину, а потом придавливает спинкой кресла из второго ряда.
«Хорошо, что я компактный…»
Стоит дверям захлопнуться, минивен и правда тут же заводится и выезжает со стоянки. Сердце пытается скатится ближе к пяткам, но Алекс мужественно смотрит в окно, стараясь на обращать внимания за притихшую компанию. Но притихшей она остаётся недолго – машина набирает скорость, и в салоне раздаются первые звуки совершенно незнакомой Алексу речи: резкие, горластые и агрессивные выкрики, перемежающиеся громогласным смехом – совершенно невозможно понять, ссорятся пассажиры, подтрунивают над кем-то из своих или обсуждают политику. В стекле смутно отражаются их лица, машущие руки… и время от времени Алекс замечает, как кто-то кивает на него. И тогда голоса вдруг начинают звучать приглушённо. А потом вновь взрываются смехом.
«Надо было ехать на автобусе…»
Город как-то очень быстро остаётся позади. Алекс оглянуться не успевает, как дома и улицы сменяются природой. За дорожным ограждением мелькает река, потом поля принимаются чередоваться с участками леса.
– Эй, маладой-красивий, тебе шистнадцать ужи есть?
Теперь сердце подпрыгивает к горлу и застревает в нём. Алекс оборачивается от окна, находит взглядом спросившего и осторожно кивает. Заодно убеждается, что кроме него в машине едут ещё пять человек: ну конечно, три ряда по два сиденья… Только вот пятый занял пространство между креслами во втором ряду, так что рядом с Алексом никого нет.
– А зачем в Масква едишь? Работу искать?
Вступать в дискуссию всё ещё нет желания, и Алекс снова только кивает. Но любопытный кавказец (а может, таджик или кто-то ещё) не успокаивается, а остальные рассматривают Алекса весёлыми блестящими глазами.
– В мадэльный бизнас, наверна, да? В фильмах сниматься хочишь?
В этот раз в качестве ответа они получают отрицательное мотание головой.
– А чиго? Фильмы – эта жи харашо! И ты красивый, тибя обизательна вазьмут!
Салон снова взрывается смехом. Алекс спохватывается, что нервно покусывает нижнюю губу, и тут же перестаёт, но взгляды, которым на него смотрят… где-то он уже такое видел.
– А хочишь, мы тибя снимем? Хароший фильм палучится! Будишь патом друзьям показывать! В интенет патом выложишь! Прославишься!
Разговор сворачивает как-то совсем не туда. С одной стороны, понятно – ехать просто так скучно, вот пассажиры и нашли себе развлечение на время пути… а с другой, Алекс вдруг вспоминает, что на востоке мужеложство вроде бы как процветает. Не везде, конечно… в Чечне, например, геев чуть ли не прилюдно линчуют, но почему-то в голове засела отчётливая ассоциация… Или то про греков?
– Чиго малчишь? Стисняишься?
Пока ещё нестрашно. Неприятно – да, но не страшно. К тому же, ну попросит он сейчас остановить машину – а дальше что? Вдруг оскорбит этим и тем самым уже точно нарвётся на неприятности? «Чёрт подери, какого лешего ко мне все цепляются? Мёдом я для них намазан, что ли?..»
– Ну и малчи. Падумаешь, какой зазнайка! Уже и пашутит нэлзя! С таким характиром тибя ни на одну работу ни вазьмут!
Отвернувшись, раздосадованный пассажир переходит на родной язык, и салон снова заполняется резкой, горловой речью. Похоже, остальные или не говорят на русском, или не хотят говорить. Алекс сползает глубже в кресло, прячась за спинку сиденья впереди – ему пока не верится, что всё так просто закончилось. Впрочем, может, это и правда была только шутка? Что-то национальное и понятное лишь носителям культуры?
Поля и деревья продолжают сменять друг друга, за окном проносятся развилки, посты ДПС, таблички с названиями городов и деревень. А ещё там, снаружи, начинает темнеть и накрапывать мелкий дождь.
«Надо было взять куртку…»
Украдкой вытащив телефон, Алекс вздыхает: они едут всего сорок минут, а значит, потемнело не из-за того, что наступил вечер, просто тучи сгустились. Но под стук дождя о стекло ему вдруг начинает хотеться в туалет. По-маленькому… но всё сильнее и сильней. А в салоне тем временем успевает наступить тишина. Правда, длится она только до следующей крупной таблички со стрелкой и названием какого-то мелкого населённого пункта – когда минивен проезжает её, один из пассажиров вдруг что-то резко спрашивает у остальных. Ему явно поддакивает второй, потом водила что-то бросает через плечо… и голоса начинают звучать веселей. В чём дело, Алекс понимает, когда минивен вдруг сворачивает к заправке. Останавливается. И вся толпа дружно вываливается наружу.
А мочевой пузырь к этому моменту практически достигает своего предела.
Чтобы выбраться наружу, нужно как-то отодвинуть сидение впереди… Алекс поглядывает на светящиеся двери небольшого магазина, где скрылись его попутчики, и с силой давит коленями и руками на спинку кресла. Но оно отказывается поддаваться. «Наверное, там какой-то замок», – мысль здравая, только вот попытка наклониться приводит к сдавливанию мочевого пузыря.
Из уголков глаз выкатываются две слезинки. И в тот же момент двери магазина раздвигаются, и дружная толпа направляется обратно к машине. Алекс ругает себя последними словами за нерасторопность – можно же было просто перелезть! Правда, при этом рискнув обоссаться…
– Пива хочишь? – почти миролюбиво спрашивает смуглый мужчина, забравшийся в машину последним.
Но садится он не на то место, с которого Алексу ранее задавали вопросы. По лицу трудно определить, другой это пассажир или тот же самый, но какая к чёрту разница?
– Спасибо, я не пью.
– Пачиму? Бальной?
– Да.
– То-то вон какой блэдный… тибе нихарашо? Укачало?
– Нет-нет, всё нормально…
– Ну сматри сам.
Поездка возобновляется. Только теперь салон заполняют свет и алкогольные пары. Пассажиры не спешат, пьют прямо из бутылок и закусывают шашлыком с картонных тарелок. Алекс пытается думать о чём угодно, лишь бы отвлечься от своей проблемы, как вдруг к нему снова оборачиваются.
– С табой точна всё впарядки? Пацан?
Вопрос звучит вполне искренне. Никаких больше шуточек. И тогда Алекс решается:
– М-м-м, на самом деле… я очень хочу в туалет… вы не могли бы попросить водителя притормозить?..
– Мы же толька чта астанавливались! – кустистые брови взлетают на середину лба.
– Я… не смог выбраться.
Недоумение держится на смуглом лице ещё несколько секунд, а потом минивен вздрагивает от громоподобного взрыва смеха. Но сквозь слёзы водителю всё-таки передают просьбу остановиться. И как только тот тормозит, перед Алексом открывается путь на свежий воздух. Выбравшийся наружу и отодвинувший кресло пассажир даже делает вполне себе галантный жест, приглашая его на свежий воздух.
Дождь все ещё идёт. Мокрые кусты задевают за колени и плечи, худи мгновенно намокает, но Алекс пробирается в глубь подлеска – как бы ему не хотелось побыстрее расстегнуть ширинку, делать это у дороги он не собирается. Наконец деревья скрывают шоссе. Охваченный блаженством, Алекс упирается лбом в дерево. И за журчанием даже не слышит приближающиеся шаги. Когда рука опускается на плечо, вздрагивает… но остановиться уже не может.