Не думаю, что удастся воспользоваться оружием из железа! Да и любым другим оружием.
— Мне так спокойнее, — отозвался Джерард.
— Боишься? Тогда зачем обижал глазастиков?
— Кого? Фроков? Я их не обижал.
— Иначе они бы меня не будили. Как тебя зовут, человек?
— Джерард.
— Рассказывай свою версию, Джерард-обманщик. Так или иначе, но мне придется тебя наказать.
— Мы договорились об обмене с таким фроком… с красной шерстью. Он согласился.
— Это она, человек. Красненькая — это она.
— Прошу прощения. Так вот. Я обменял один предмет на рубин, который заработал честным трудом. После обмена дама решила, что продешевила и пыталась отказаться. Но договор же был! Я взял свой предмет и ушел.
— Она сказала, ты не открыл истинной ценности вещи, и обманул.
— Истинную ценность это представляет только для меня, — тихо проговорил Иноходец и отчего-то только сейчас понял, как устал.
— Покажи мне свою вещь, — непререкаемым тоном произнес Хозяин Гор, — и я сам решу, чего она стоит.
Джерард достал шкатулку, протянул, но готовился в любой момент сражаться. Бесполезно, конечно, но и не стоять же да смотреть!
Мужчина открыл шкатулку. Сердце, видимо, чуть успокоилось, но все же подрагивало, — изнутри легонько светилось, вспышками.
— Это не рубин и тем более вообще не камень, — покачал головой дух. — Но красиво, да. Как называется такая игрушка?
— Такая игрушка, как ты изволил выразиться, называется сердцем. Это мое сердце.
— Ты лжешь, — мягко улыбнулся Хозяин, — люди не живут отдельно от частей своего тела. Я не так уж плохо помню людей.
Порыв ветра бросил прямо в лицо Джерарду увесистый кусок льда. Уроки Эрфана не проходили даром, Джерард отбил глыбу и даже как-то ухитрился расколоть надвое.
— Люди — нет. Иноходцы — да, — раздраженно повысил он голос, потирая ноющее ребро ладони.
— Чем отличается Иноходец кроме умения нечестно торговаться?
— Иногда мне приходится жить отдельно от своего сердца. Чтобы ходить в Межмирье.
— Все эти названия мне незнакомы, человек. Но допустим. Как же ты отдал свое сердце глазастикам? Разве ты не знал, что они не любят возвращать однажды полученное?
— Мой учитель сделал это, — сквозь зубы признался Джерард. Допрос утомлял. — Против моей воли. Он счел это хорошим испытанием для меня.
— М-м? А что бы случилось, если бы ты не прошел испытание?
— Если в назначенный срок я не приму свое сердце обратно в грудь, оно умрет, и Межмирье сделает меня тенью, которая вечно скитается его туманными тропами, забыв дорогу в мир людей.
— У вас с учителем были очень нежные отношения!
— А теперь верни мне его.
— Учителя?
— Сердце.
Дух не двинулся с места, просто предостерегающе обжег Джерарда синим пламенем взгляда.
— Не спеши, Иноходец. Делать тебя навсегда тенью будет, конечно, слишком. Но видишь ли — эти горы не так уж обширны, зато это мои горы. Глазастики жадный и капризный народец, но они тоже мои. А ты их обидел. Они расстроены. В недрах неспокойно. Зачем мне это нужно? Я люблю порядок, спокойствие. И за твою излишнюю сообразительность и самоуверенность ты должен получить хороший урок, человек-с-сердцем-в-шкатулке.
— И как ты собираешься это сделать?
— Очень просто, — сказал Хозяин Гор и как-то очутился очень близко. Джерард не умел проделывать такие штуки без Межмирья.
— Я лишаю тебя памяти на два месяца. Ты ничего не будешь знать, даже имени. Ты забудешь даже то, для чего предназначен.
Джерард вскинулся — и упал без сознания, наткнувшись на выставленную вперед руку существа. Хозяин Гор склонился над лежащим и поставил шкатулку рядом с телом.
— У тебя хорошее сердце, Иноходец — горячее, светлое. Потому наказание довольно мягкое. Жаль только, что в момент, когда ты обижал мои порождения, это сердце лежало в твоей шкатулке, а не в груди.