Забываешь все возвышенные чувства жизни: патриотизм,жажду
мести, жажду беспорядка и уважение к чистой рубашке. Делаешь свою работуда
глотаешь керосин и резиновые трубки, которые повар-итальяшка называетедой.
Закуриваешь папироску и говоришь себе: на будущей неделе уйду непременно,и
идешь спать, и зовешь себя лгуном, так как прекрасно знаешь, чтоникудане
уйдешь.
- Кто этот генерал? - говорю я, - который зовет себя де Вега?
- Он хочет возможно скорее закончить дорогу,-отвечаетГаллоран.-
Вначале этим занималась одна частная компания, но она лопнула,итогдаза
работу взялось правительство. Этот де Вега - большаяфигуравполитикеи
хочет быть президентом. А народ хочет, чтобы железная дорога былазакончена
возможно скорее, потому что с него дерут налоги, и де Вегадвигаетработу,
чтобы угодить избирателям.
- Не в моих привычках, - говорюя,-угрожатьчеловекуместью,но
Джеймс О'Дауд Клэнси еще предъявит этому железнодорожнику счет.
- Так и я говорил, - отвечает Галлоран с тяжелымвздохом,-покане
отведал этих лотосов. Во всем виноваты тропики. Они выжимают из человека все
соки. Это такая страна, где, как сказал поэт, вечнопослеобеденныйчас.Я
делаю мою работу, курю мою трубку и сплю. Ведь в жизни ничего другого и нет.
Скоро ты и сам это поймешь. Не питай никаких сентиментов, Клэнси.
- Нет, нет, - говорю я. - Моя грудь полна сентиментами. Язаписалсяв
революционную армию этой богомерзкой страны, чтобы сражаться за еесвободу.
Вместо этого меня заставляют уродовать ее пейзаж и подрыватьеекорни.За
это заплатит мне мой генерал!
Два месяца я работал на этой дороге,итолькотогдавыдалсяслучай
бежать.
Как-торазнесколькихчеловекизнашейпартиипослалиназад,к
конечному пункту проложенного пути, чтобымыпривезливлагерьзаступы,
которые были отданы в Порт-Барриос к точильщику. Они были доставлены намна
дрезине, и я заметил, что дрезина осталась на рельсах.
В ту ночь, около двенадцати часов, я разбудил Галлорана исообщилему
свой план побега.
- Убежать? - говорит Галлоран. - Господи боже,Клэнси,неужелитыи
вправду затеял бежать? У менянехватаетдуху.Оченьхолодно,ияне
выспался. Убежать? Говорю тебе, Клэнси, я объелся этого самого лотоса. А все
тропики. Как там у поэта - "Забыл я всех друзей, никто непомнитобомне;
буду жить и покоиться в этой сонной стране". Лучше отправляйся один, Клэнси.
А я, пожалуй, останусь. Так рано, и холодно, и мне хочется спать.
Пришлосьоставитьстарикаибежатьодному.Ятихонькооделсяи
выскользнул из палатки. Проходямимочасового,ясбилего,каккеглю,
неспелым кокосовым орехом и кинулся к железной дороге. Вскакиваю на дрезину,
пускаю ее в ход и лечу. ЕщедорассветаяувиделогниПорт-Барриоса-
приблизительно за милю от меня. Я остановил дрезину и направилсякгороду.
Признаюсь, не без робости я шагал по улицам этого города.