Черчилла Уорфилда.
- О-о! - говорит молодая леди в задумчивости. - Выхотитеувезтинас
обратно в Нью-Йорк?
- Не вас, а мистера Уорфилда. Вас никтонивчемнеобвиняет.Но,
конечно, мисс, никто не мешает вам сопровождать вашего отца.
Тут девица взвизгивает и бросается старику на шею.
- О, отец, отец, - кричит она этаким контральтовым голосом.-Неужели
это правда? Неужели ты похитил чужие деньги? Говори, отец.
Вас бы тоже кинуло в дрожь, если бы вы услыхали ее музыкальное тремоло.
Старик вначале казался совершенным болваном. Но она шептала ему на ухо,
хлопала по плечу; он успокоился, хоть и вспотел.
Она отвела его в сторону, они поговорили минуту, апотомоннадевает
золотые очки и отдает мне саквояж.
- Господин сыщик, - говорит он. - Я согласен вернуться с вами. Я теперь
и сам кончаю видеть (говорил он по-нашему ломанно), что жизнь на этот гадкий
и одинокий берег хуже, чем смерть. Я вернусь и отдам себяврукиобщества
"Республика". Может быть, оно меня простит. Вы привезти с собой грабль?
- Грабли? - говорю я. - А зачем мне...
- Корабль! - поправила барышня. - Не смейтесь. Отец по рождению немец и
неправильно говорит по-английски. Как вы прибыли сюда?
Барышня была очень расстроена. Держит платочек у лица икаждуюминуту
всхлипывает: "Отец, отец!" Потом подходит комнеикладетсвоюлилейную
ручкунамойкостюм,который,попервомуразу,показалсяейтаким
неприятным. Я, конечно, начинаю пахнуть, какдвеститысячфиалок.Говорю
вам: она была прелесть! Я сказал ей, что у меня частная яхта.
- Мистер О'Дэй, - говорит она, - увезите нас поскорее из этого ужасного
края. Пожалуйста! Сию же минуту. Ну, скажите, что вы согласны.
- Попробую, - говорю я, скрывая от них, что я и сам тороплюсьпоскорее
спустить их на соленую воду, покуда они еще не передумали.
Они были согласны на все, но просили об одном:невестиихклодке
через весь город. Говорили, что они боятсяогласки.Нехотелипопастьв
газеты. Отказались двинуться с места, покуда я не дал им честного слова, что
доставлю их на яхту не говоря ни одному человеку из тамошних.
Матросы, которые привезли меня на берег, были в двух шагах, вкабачке:
играли на бильярде. Я сказал, что прикажу им отъехать на полмили в сторону и
ждать нас там. Но кто доставит им моеприказание?Немогжеяоставить
саквояж с арестованным, а также не мог взять его с собою -боялся,какбы
меня не приметили эти мартышки.
~ Но барышня сказала, чточерномазаястарухаотнесетмоимматросам
записку. Я сел и написал эту записку, дал ее черномазой,объяснил,кудаи
как пойти, она трясет головой и улыбается, как павиан.
Тогда мистер Уорфилд заговорил с нею на каком-тозаграничномжаргоне,
она кивает головой и говорит "си, сеньор", может быть, тысячу раз иубегает
с запиской.
- Старая Августа понимает только по-немецки, - говорит миссУорфилди
улыбается мне.