Он снова увидел её. И не мог понять, то ли ему мерещится, то ли это действительно наяву появляется и исчезает впереди, удаляясь, зыбкое пятнышко красного цвета. Олег ускорил шаг, но не побежал, боясь снова упустить её из виду. Его глаза, не отрываясь следили за путеводной мерцающей искоркой её куртки, руки отводили в стороны ветви, а ноги как-то сами собой находили подходящие тропы. Он вошёл в некий гипнотический ритм, и дыхание не сбивалось. Теперь Олег знал, что сможет. Он обязательно догонит её и защитит от всех опасностей. Сейчас у него не было человека роднее. Его собственная личность без остатка растворилась в стремлении быть рядом с ней. Больше он её не упустит. Олег почти забыл, что кое- кто ещё есть в лесу.
И вдруг далёкий маячок пропал и не появился снова. Олег продолжал идти. В застывшем осеннем воздухе прозвучал пронзительный, но быстро оборвавшийся вскрик, от эха которого, казалось, колыхнулся весь лес. Олег побежал. Крик всё ещё звучал в его ушах. Лес уже не был замершим в ожидании, он хлестал ветвями по лицу, бросался корнями под ноги, цеплялся за одежду, но Олег упорно рвался вперёд и внезапно вывалился на открытый простор. Не поляна, а целое огромное поле распахнулось перед ним, и на нём ровными рядами были высажены молодые ёлочки, а в самом центре- странным образом нетронутый островок первозданного смешанного леса- почти идеально круглая на вид роща. А за полем новая стена большого леса. Олег, запинаясь, пробежал немного и остановился, лихорадочно стреляя глазами по сторонам в поисках малейшего признака... и нашёл его- красный, похожий на вспышку света росчерк у самой рощи в центре поля; затем всё исчезло, но Олег уже уловил направление и нёсся туда, сломя голову, хрипя и пытаясь что-то кричать. Ему уже казалось, что он различает неясное шевеление теней на краю рощи. Он бежал, всё ещё находясь вне холода внешнего, но внутренне всё больше холодея от ужаса, иногда спотыкаясь о подвернувшиеся под ноги пеньки в сероватой колючей траве, но не позволяя себе упасть; миновал несколько рядов низеньких елей и выскочил к роще. То, что ранее он принял за нетронутый островок леса, на самом деле им совсем не являлся, и только сейчас, приблизившись вплотную, Олег понял, в чём тут дело. Это был овраг, даже больше, чем овраг- глубокий, тёмный яр,обиталище змей, огромная ямища в земле, до жути глубокая, обрывистая, но так густо заросшая изнутри деревьями и ползущим по стенам кустарником, что, будь сейчас лето, вообще невозможно было бы понять, что перед тобой, пока не свалился бы внезапно с обрыва. Даже сейчас дно оврага терялось в густом сплетении голых ветвей.
И здесь, у самой пропасти Олег увидел то, отчего едва не помутился его рассудок. Какую-то долю секунды он просто отказывался верить в то, что видит. Ноги его как-то сразу обмякли, а круглое, свекольное от бега лицо в единый момент побелело как мел; Олега почти парализовало от шока.
Ольга была здесь.
Она лежала на спине безвольной тряпичной куклой; красная курточка была расстёгнута и распахнута, кофта задрана почти до горла, обнажая маленькие, так знакомые Олегу груди; джинсы, колготки и трусики приспущены до колен- тёмный треугольник волос, молочно- белая, словно сияющая в сумерках кожа, сорванная шапочка, раскиданные чёрные волосы, отброшенный в сторону рюкзачёк- всё складывалось страшными фрагментами в картину абсолютной, катастрофической беспомощности. Олег с мучительной болью видел ссадину на её виске, кровь, сочащуюся из её левого ушка и то, как опухла, наливаясь синевой вся левая сторона её лица, делая его почти неузнаваемым.
Но страшнее вида её беззащитности был тёмный зверь, нависший над ней.
Он стоял на коленях, откинув уже капюшон, штаны его тоже были спущены, и Олег с неописуемым ужасом и отвращением увидел его торчащий член.
Потом он посмотрел в его лицо, и ужас стократ усилился. Глаза за стёклами очков- нечеловечески чуждые, белые, столь же невозможные для понимания и прочтения, как взгляд акулы или любой другой рыбы. Даже не звериные глаза, а вот именно холодные рыбьи, за которыми недоступная воображению пустота запредельных миров.
Из груди Олега рвался дикий вой, но в горле только хрипло заклокотало, и вырвался лишь слабый вздох, шёпот...
-Нет... нет...
Олег пошёл вперёд, вытянув перед собой руки, словно слепец в поисках препятствия. Олечка... Олечка... маленькая моя...
Она... жива?..
Осознание того, что он опоздал, что ничего уже не исправить почти раздавило его. Чувство потери, беспомощности, несправедливости было волной, сметающей остатки разума.
Парень вдруг поднял голову и посмотрел прямо на Олега своим непостижимым тёмным взглядом. Как-будто их взгляды на секунду пересеклись... но нет- парень отвёл глаза, снова склонился над Ольгой, пытаясь совсем стянуть с неё джинсы, но мешали её кроссовки.
Не увидел... ничего не увидел... меня здесь нет...
...Сорвал одну кроссовку, потянул штанину, и в этот момент Олег приблизился. Руки его сжались в кулаки, готовые бить, ломать кости, убивать... но вдруг исчезли. Нет, они были при нём, Олег не перестал их чувствовать, но опять не смог их увидеть. Он размахивал ими, стараясь ударить или схватить за горло, сжать и душить, но руки стали пустотой. От огромного чувства бессилия Олег застонал. Парень сдёрнул вторую кроссовку, жутко улыбнулся при виде белых носочков и безумно страшным нежным движением погладил безвольную ногу. Бурлящий в груди и в горле крик наконец прорвался- Олег заорал с чудовищной силой и сам же услышал, как заметалось вокруг эхо от его голоса, но, похоже, услышал только он, потому что парень даже не вздрогнул, продолжая спокойно и ласково оглаживать оголившуюся ногу, при этом что-то шепча одними губами. Снова, похожая на оскал улыбка; и уже более явственно: