-Вот так... вот так, моя хорошенькая, моя миленькая... это ничего...
Внезапно Ольга открыла глаза.
Парень замер; Олег попытался сомкнуть несуществующие руки на его шее.
Ольга никак не могла сфокусировать взгляд- глаза жутко косили; губы её двигались, что-то беззвучно произнося... Но она была жива!
-Ну что ты, что ты,- заговорил парень; голос его был странно безжизненным, холодным.
Ольга задвигалась, стремясь отползти.
-Не... не...- зашептала она.
-Куда же ты, ну?- Он схватил её за лодыжку и грубо рванул на себя.- Глупышка. Сейчас всё будет хорошо, не бойся.
-Пожалуйста...- шептала Ольга дрожащими губами;слёзы потекли по её лицу.
Олег изо всей силы ударил кулаком по стволу яблони, росшей над самым обрывом и увидел, как качнулись ветви, услышал глухой стук. Рука онемела от жгучей боли, и теперь она снова стала видимой. Почему же ты меня не видишь, сволочь?!
Ни с чем не сравнимая обида и злость закипели в душе.
-Оля!- заорал он.- Беги отсюда!
Но он знал, что у неё нет никаких шансов вырваться из лап чудовища, что дно оврага станет прекрасной могилой, что всё уже решено и всё произошло, и две тысячи седьмой год- это сбывшееся и ушедшее прошлое.
Олега трясло от гнева и бессилия.
Ну уж нет! Ничего не произошло! Ничего! Я, сука, здесь!
Зарычав по-звериному, он рванулся вперёд. Его ярость, его вера были настолько сильны в этот момент, что сжигали его без остатка; он уже не думал ни о чём. Всем весом он упал на плечи тёмного монстра с самой обычной человеческой внешностью.
Его отбросило в сторону, а парень даже не шелохнулся. Олег, зарыдав от безнадёжности, приподнял голову и встретился взглядом с Ольгой. Бесконечно долгий миг он ничего не мог сообразить, потрясённый глубиной её страдания и ужаса. Потом он всё понял. Она смотрит на меня!
-Олечка...- прошептал он.
-Помоги...- прошептала она.
Он видел её странно изменившееся, почти неузнаваемое лицо, залитое слезами, заплывший левый глаз, треснувшие до крови от истошного крика губы, струйку кровавых соплей под носом, и не было сейчас для него никого роднее и важнее. Огромная сила всколыхнулась в его сердце. Олег стремительно вскочил на ноги.
Парень, стоящий на коленях вдруг весь как-то съёжился, стал жалок,и так же съёжился и его член.
-Что ты, солнышко,- сказал он, но голос его при этом заметно дрогнул. Он с ощутимой тревогой смотрел на Ольгу, а затем, проследив за направлением её молящего взгляда, медленно, очень медленно поднял глаза. И натолкнулся на жёсткий, полыхающий взгляд Олега. Плечи его поникли, он стал похож на нашкодившего ребёнка, застигнутого врасплох. Олег смотрел в его чуждые рыбьи глаза и на этот раз наверняка прочитал в них одно чувство: страх. Безграничный страх человека, до этой секунды считавшего себя безнаказанным.
При других обстоятельствах Олег содрогнулся бы от отвращения и презрения, но сейчас ярость его была сильнее. И никакой жалости. Перед ним было мерзкое нечто, недостойное сострадания. И оно пыталось что-то произнести, безмерно удивлённое, но Олег уже рванулся вперёд, не испытывая сомнения. Он схватил его, наконец-то схватил, почувствовав холод куртки, слабое тело под ней, которое дёрнул на себя.
Неожиданно холодное лезвие как-то поразительно легко и обыденно вошло в его живот. Олег не почувствовал боли, но удивился. Господи, у него нож? Лезвие неприятно шевельнуло кишки, желудок и вышло, создав обманчивое впечатление, что ничего страшного не произошло. Вот именно, ничего страшного. Олег не испугался, по большому счёту, он даже ничего не понял. Он нанёс сильнейший удар в лицо гада, удар, в который вложил весь свой гнев и всю свою боль. Парень, издав жалкий писк, всплеснул руками и упал на краю оврага. Попытался встать, путаясь в спущенных штанах. Не давая ему опомниться, Олег пнул его и увидел, как тот полетел с обрыва, ломая ветки, пытаясь за что-нибудь ухватиться, кувыркаясь в воздухе, ударяясь о склон в странном молчании и уже безвольно раскидывая тряпичные руки и ноги, как-будто в замедленной съёмке, и наконец исчез из виду где-то далеко среди сплетения ветвей. Какие-то секунды ещё слышался треск в пустом осеннем воздухе, затем всё смолкло.