Он не знал, почему,но она была последней его нитью. Настоящая или нет, это другой вопрос, но Олег чувствовал, что она- Ольга- где-то потеряна ещё больше, чем он. Он не мог ей помочь, конечно. Не мог помочь и себе, и всё же хотел увидеть её, может быть, просто увидеть. Желал так, как ничего больше, и перед этим желанием отступали даже страх и собственная участь. Возможно, только поэтому он ещё держался.
В какой же момент она стала для него настолько важной, ведь он даже не был уверен в её реальности?
Где же ты? О чём думаешь?
Но миру, как видно, наплевать на его мысли и желания, озлобленный мир собрался его уничтожить.
Снова захлёбывающийся лай.
Олег был уверен, что на этот раз звук раздался буквально в паре метров от него, но там, в ярко освещённом пространстве не было ничего, только мраморные плиты и отражающееся в их гладкой поверхности пламя.
Удары сердца у самого горла. Убежать, спрятаться, найти более надёжное убежище, зарыться в него с головой! Но никакая сила не могла отлепить его от кресла.
Лицо Олега стало античной театральной маской бесконечной паники. Глаза тщетно искали зримые воплощения захлестнувшего его ужаса. Он даже как-будто хотел их увидеть. По крайней мере, всё стало бы ясней.
Но тем временем начали происходить другие вещи. Ещё более безумные вещи.
Что-то творилось с его глазами или со всей Вселенной.
Свет тускнел. Пожар не ослабевал, но был виден теперь как через затемнённое стекло; тени перестали метаться по залу, они сливались, сгущались, наползали. Олег с ужасом смотрел, как движется по полу граница тьмы, словно планетная линия терминатора. Погружалось во мрак пространство, таяло, проглатывалось сантиметр за сантиметром. Круг света сжимался, и Олег уже оказался на самом его краю.
В темноте, отчётливо цокая по плиткам пола, пробежали когтистые лапы. Цок- цок- цок... И хриплое, злое, вгоняющее в первобытную дрожь рычание. Близко, очень близко.
Олег держался за сидение кресла, сидя на корточках, и смотрел на огонь, его вихрящиеся языки, и казалось, что пламя отдаляется, превращается в тусклую звёздочку на далёком горизонте. Всё остальное пропало во тьме. Он сам уже был в ней, и вокруг него что-то шевелилось, что-то дышало и жило.
Олег знал, что должен спасаться, но не мог побороть оцепенение, заморозившее все его мышцы. Он будто вообще был отключён от своего тела. Смотрел из своих глаз, думал где-то внутри своей головы и странным, детским образом надеялся, что всё происходит не с ним.
Кто-то или что-то ударило в одно из кресел, и ощутимая волна пробежала по всему ряду; Олег крепче стиснул зубы, чувствуя, как всё меньше и меньше остаётся в нём от взрослого, адекватно мыслящего и реагирующего человека.
Если не обращать внимание, то они отстанут, отстанут, всё обойдётся...
Он уже не видел почти ничего. Пожар превратился в мерцающий красноватый отблеск- не более.
Бах! Новый удар по ряду кресел. И дрожь с короткими интервалами- кто-то пошёл прямо по сидениям.
Олег не двигался. Он даже перестал думать о том, что нужно что-то сделать. Только одна мысль: Я не должен здесь быть, это всё неправда...
А где-то вдали нарастал между тем непонятного происхождения рокот, он был похож на биение крови в ушах, на медленный прибой, на неспешно набирающую силу лавину. И ещё Олегу послышался сквозь всё это подавленный плач, горестный вздох...
-Оля,- произнёс он одними губами.
Имя было как спасательный круг.
Олег уже находился как бы за пределами обычного страха, он не потерял разум от ужаса, не поддался буйной слепой панике, во всяком случае, внешне. Его просто сковало, выморозило изнутри, он потерял волю. Но сейчас он опять подумал о ней, о той, для которой он что-то так и не сделал. И это вернуло ему злость. А злость закипела в венах и заставила Олега действовать.