Очень медленно он обвел указующим перстом зал.
– «Но наказать их мой удел… Когда б и кто б ни повелел»…
– Да! – взвыла толпа.
И тут Том запустил в публику отличный пирог с начинкой из крема, один из лучших, что еще оставались. Он мастерски направил его так, чтобы тот не задел кого-нибудь по дороге. Пирог взвился и полетел вверх – все выше и выше. Толпа захлебывалась от восторга и вопила. Только Рейф и Имоджин не издавали ни звука, ничего не слышали и не замечали вокруг.
Пирог замедлил движение, лениво покружился (Том вздохнул с облегчением, потому что все-таки опасался, что его метательный снаряд приземлится на физиономию матроны с довольно мерзким лицом – она была как раз из тех, кто мог бы задать ему трепку) и наконец не спеша, почти нежно упал на головы двух целующихся любовников. Он опустился им на темя, будто был выпечен специально для них, как особый головной убор.
Том не был человеком без чести, совести и сострадания. Прежде чем пара пришла в себя, он принялся метать в зал остальные пироги, тем самым вызвав к жизни еще более громкие вопли восторженной толпы.
Глава 26
Любящие глупцы рождаются каждый день
Гейбриел Спенсер находился в смятенном состоянии духа. Он пошел в детскую справиться о Мэри. Она лежала в колыбельке лицом вниз, а ее маленький круглый задик был выставлен напоказ.
– Она так не повредит себе шейку? – спросил он новую няню Мэри, пытаясь переложить дочь в более удобное для сна положение.
– Никогда, – ответила миссис Блессамс, пощелкивая вязальными спицами в тишине детской. В ней было все, чему полагалось быть в няне, – бодрость, сноровка и всезнание. – Мне приходилось растить младенцев, предпочитавших спать лицом вниз, и таких, кто любил спать на своих задиках.
Гейб ощутил себя ненужным и лишним. Он любил поносить Мэри на руках, уложив ее на сгиб локтя, и, похоже, ей это нравилось.
Но сегодня он заходил в детскую дважды и находил ее спокойно играющей на полу, и, хотя она тотчас же оживлялась и ползла к нему, у него возникло чувство, что она едва ли нуждается в нем.
Он не отнес ее на руках к ленчу, потому что миссис Блессамс сочла бы такое поведение странным. Всем известно, что отцам нечего делать в детской. Как и то, что обычно они не носят малышей по дому на руках. Дети только изредка заходили в гостиную.
Конечно, его мать была другой. Возможно, это объяснялось ее изоляцией от общества. Она имела обыкновение приходить в детскую и читать ему книги. Он помнил няню, но мать – лучше.
Он не в силах был оторваться от колыбели Мэри.
– Миссис Блессамс, вы можете принести себе чашку чаю из кухни, – бросил он через плечо. – Я побуду здесь с Мэри.
Миссис Блессамс недоуменно подняла на него глаза.
– Это очень любезно с вашей стороны, мистер Спенсер, но Бесс принесет мне чай около десяти часов. Вам нет нужды беспокоиться.
Он представил себя выхватывающим Мэри из колыбели и держащим ее на руках, и тотчас же этот образ поблек в его воображении. Эта миссис Блессамс была чертовски компетентна.
– Конечно, – сказала миссис Блессамс, поднимаясь на ноги, – если вы не против приглядеть за ребенком несколько минут, я буду признательна за эту небольшую передышку.
– Я буду счастлив предоставить ее вам, – объявил Гейб.
Как только дверь за няней закрылась, он, насколько мог осторожно, взял Мэри из колыбели, позаботившись о том, чтобы все ее одеяльца оставались при ней. Потом сел у огня и уложил девочку на сгибе локтя. Она слегка пошевелилась и закинула за голову крошечную ручку. Она была такой хорошенькой, что ее красота отдавалась болью в его сердце.
Миссис Блессамс вернулась задолго до того, как у него возникло желание снова уложить Мэри в постельку.