— Семьдесят два! — проорал Сочинский, в тот самый момент, когда навел прицельную планку секстанта на светило, размытое эффектом Доплера.
— Есть семьдесят два! — рявкнул находящийся в центральном отсеке Айболит шестьдесят шесть, занося в память точное время восклицательного знака. Зная протяжённость тоннеля, доктор лениво отминусовал время необходимое звуку на преодоление полутора километровой дистанции. Колебания стенок тоннелей усиливали звук, однако законы физики никто не отменял.
— Четырнадцать! Угол двадцать три градуса, тридцать три минуты и две секунды! — крикнул Ильин, справившись с вычислением угла по таблице Брадиса. Секстанты были самыми примитивными, градусных шкал с нониусами им не полагалось и вычисление угла проходило через отношение сторон треугольника.
— Принято четырнадцать! — зевнул Айболит, вращая рукоятку железного Феликса. В использовании музейного арифмометра не было ничего зазорного. Расчет мощности процессора для определения местонахождения и курса показал, что если Айболит будет расходовать джоули на операцию суммирования найденных угловых величин, то его система охлаждения сварит звездолет вкрутую. Погруженный по визоры в рассольный бак, док весело булькал, наполняя центральный отсек туманом.
— Семьдесят два! Угол сорок восемь градусов, двадцать девять минут, одна секунда! — отрапортовал Сочинский, вытирая пот и наводя прицел на следующую полоску.
— Девятнадцать! — донесся голос Анискиной.
— Принято семьдесят два, есть девятнадцать…
Доктор старательно записал в память рассчитанный Сочинским угол, прибавил его к предыдущему значению и…
В следующее мгновение Айболит, как ошпаренный вылетел из джакузи. Одним движением док сорвал пломбу ограничителя акустического усилителя. Когда надо, Шестьдесят шестой мог быть очень громким.
— Командир! — грохнуло во всех тоннелях, коридорах и переходах.
— У меня две новости, командир! С какой начать?
— С хорошей! — простонал Ильин, сжимая взорвавшуюся голову.
— Местонахождение вычислено! Мы на окраине Галактики, в полуторастах гигопарсеках южнее Млечного пути.
— Ну, славатебехосподи, — облегченно выдохнули Ильин, Анискина и Сочинский.
Они до последнего сомневались, что из затеи выйдет что-то путное. Все-таки определение положения корабля, методом тупого перебора угловых величин в галактических картах, скаченных доктором из флэшки автопилота, было за гранью человеческого терпения.
— Экипаж представляется к награде! — заключил Ильин, швыряя Брадиса в стену. — Мы опять, снова, уже в который раз, Молодцы!!!
— А вторую-то новость будете слушать? — поинтересовался доктор. И не дожидаясь ответа, провозгласил:
— Нас тащит в недра очередного газового гиганта!
— Приехали, — скривился Ильин, сдуваясь на глазах. Монументальная фраза всех капитанов звездно-военного флота, была произнесена настолько бесцветно, что ему тут же поверили на слово.
— Сколько у нас времени? — безнадежно поинтересовался кто-то из экипажа. Конечно можно было и не интересоваться, какая разница, сколько там чего осталось, если поделать все равно ничего нельзя.
— Меньше трех суток, а потом, если скорость и курс не изменятся, мы войдем в гравитационное поле гиганта. — снизив частоту вещания до траурного марша, отозвался Айболит.
— Кэп, отходную то будем устраивать? — поинтересовался младший лейтенант у Ильина.
Команда заняла роскошный отсек в носовой полости корабля. По-видимому это была капитанская рубка. Огромный, во всю стену иллюминатор, транслировал в прямом эфире размытые звезды. Бесшумные, холодные, плюя на судьбу человеческой жизни, они уносились куда-то прочь на сверхсветовой скорости.
— Чем отмечать предлагаешь? Кислым молоком? И без того кислее кислого, — ответила за командира Алла.
— А покрепче ничего не осталось, Док? — обратился Сочинский к Айболиту.
— Все что было на маневры ушло, — твердо заявил Шестьдесят шестой. Единственный из экипажа, он не полулежал на мягком диване, рассматривая пустыми глазами безжизненный потолок.
— Эх, было бы немножечко коньячку! — мечтательно продолжил Сочинский, полутрезвенник в шестом поколении.
— Никогда бы не подумала, что ты такой у нас алкоголик, — механически подколола старший лейтенант. Шпилька пролетела мимо, чуть всколыхнув прилизанные севины волосы.
Шутить никому не хотелось. Какие могут быть шутки, когда свихнувшийся корабль полным ходом идет на погибель и нет никакой возможности его остановить? Конечно они попробовали, хотя и осознавали, что без компьютера-симбиота шансов до обидного мало.
За четыре дня копания в синапсах звездолета, великому доктору всех времен и народов удалось изменить рацион. С зеленой каши на сиреневые макароны. Сколько же потребуется времени для смены курса, док ответить не мог.