— Вот, смотри. Из твоего железа я сковал вот этот крок. Закалил, как ты говорил и вот… вот… вот еще… — сверкая красными воспаленными глазами, кузнец раскладывал на наковальне куски железа и металлической проволоки. Все они были порублены в мелкую стружку видно этим самым кроком. — Ты понимаешь, что ты мне показал?
«Кошачий коготь» — автоматически перевел Ольт в уме, глядя на подсунутое под нос лезвие, с которого еще капало масло. Потом посмотрел на возбужденного Стино, в глазах которого было восхищение, как будто он видит чудесный сон, и опаска, что этот сон может в любую минуту закончиться.
— И что я тебе показал? — пожал плечами Ольт.
— Нет! Ты не понимаешь! Это же чудо, это… это… У меня слов нет.
— Обыкновенная сталь. В нашей деревне кузнец Кувалда такой стали делает по несколько дильтов в день. — Пожал плечами мальчишка.
— По несколько дильтов?! — изумился Стино. — Как хочешь Ольт, но я должен…, я обязан попасть в вашу деревню.
— Да пожалуйста. Только дождемся нашу дружину. Вот воевода Карно приедет, тогда мы сможем отсюда уехать домой.
— Договорились, я подожду. Только ты не забудь про меня.
— Да не забуду. А теперь собирайся, пойдешь с нами на рыбалку, надо тебе отдохнуть после такой ночки.
— Не знаю, кто тебе сказал, что на рыбалке можно отдохнуть, — сказал кузнец, безропотно натягивая кожаную куртку, — но это был большой шутник. И да… Я совсем не умею рыбачить. Кстати, там оставалось еще немного железа, из него я тоже наковал крючков.
— Молодец. Их тоже захватим. Ты же хотел посмотреть, как действуют крючки? Вот и увидишь.
К реке вышли быстро. Прошли по улочке, вихляющейся между торговыми складами и вот она, пристань. Гэла хотела пойти за лодкой, но Ольт ее остановил. Лучше накопать червей. Пока мальчишки под руководством матери ковыряли землю, он сходил к стоявшим неподалеку деревьям. Вырезать три удилища метра по четыре длиной с его ножом было минутным делом. Заодно вырубил пару колышков для закидушек.
Благодаря инициативе Стино у Ольта появилось несколько лишних крючков, и он решил из наиболее больших сделать еще несколько рыболовных снастей, незнакомых в этом мире. Не пропадать же добру, а так хоть будет лишний шанс какой-нибудь поймать, хотя, честно говоря, Ольт на это и надеялся. Сыграл фактор рачительного хозяина, все, что может принести хоть какую-то прибыль, должно быть задействовано. К длинному и крепкому шнуру были привязаны грузило и поводок с двумя крючками. На наживку были пойманы лягушки, которые уже начали свое утреннее песнопение, но были насильно призваны на работу. После трех неудачных попыток две примитивных закидушки были все-таки заброшены в нужные места. Пусть лежат, хлеба не просят, а там кто знает, как Единый решит.
Над рекой клочьями расходился туман. Солнце уже встало, но пока еще не могло пробиться сквозь его завесу. Но было уже достаточно светло, чтобы собрать обыкновенные удочки. Вся компания собралась возле Ольта и с интересом смотрела, как он привязывает к удилищу тоненькую бечевку, к бечевке приделывает поплавок, кусочек пробки с воткнутым в нее перышком, грузило и наконец крючок. Стино с Квельтом при этом еще и повторяли все, что он делал с остальными удилищами. Наконец из черепка с червями был доставлен самый жирный, по мнению Ольта, представитель подземного племени и, несмотря на яростное сопротивление, казнен посредством насаживания на крючок. Затем он, держа в одной руке удилище и придерживая другой леску за грузило, подошел к самому краю дощатой пристани и огляделся. Туман уже поднялся и только возле кустов на противоположном берегу еще таился легкой дымкой. Солнце уже вовсю играло веселыми бликами на волне. Природа казалось сменила свое плохое настроение и дало людям возможность насладиться такими редкими в последнее время погожими деньками. Самое время для хорошей рыбалки. Ольт глубоко вздохнул и пафосно провозгласил настороженно смотрящим на него зрителям.
— Такой маленький шажок для человека, — он притопнул сапогом по доскам, чтобы ни у кого не оставалось сомнений, кого он имеет в виду, — и такой большой шаг для всего человечества.
Затем размахнулся удилищем и закинул крючок в воду, недалеко от прибрежных кустов, где должна была кормиться оголодавшая за ночь рыба. Рыба и в правду была голодной. Поплавок еще не успел успокоиться на мелкой прибрежной волне, как его тут же, без всякой поклевки, сразу утянуло вниз. Ольт даже не понял сразу, что случилось, подумал было, что поплавок оказался слабоват и попросту не выдержал тяжести грузила, и, не ожидая пакостей, потянул удочку и только по тяжести понял, что на крючке кто-то есть. Тут уже включились рефлексы, которые, оказывается, не выбило даже попадание в чужое тело. Подтянуть рыбу ближе к себе, аккуратно подвести к пирсу и затем рывок… И на досках пристани заплясало живым серебром гибкое и сильное тело. Ольт не разбирался в местных разновидностях рыб, но что-то похожее на форель. Сюрприз сантиметров тридцать пять длиной ввел зрителей в ступор. Они замерли, глядя на рыбу широко раскрытыми глазами и с отвисшими челюстями. Первой опомнилась Бейна, видно детская психика, не зашоренная тем что можно, а что нельзя, легко приняла то, что на хитро изогнутую железку можно кого-то поймать. Она завизжала и принялась ловить руками прыгавшую по доскам рыбу. Тут очнулись все остальные и с веселыми криками принялись толпой, больше мешая друг другу, гоняться за жертвой рыбьего геноцида. Ольт тем временем, проверив снасть и не найдя никаких огрехов, насадил следующего червяка и опять закинул удочку на то же место. Картина повторилась. Вплоть до беготни толпой по пристани. И в третий раз было то же самое, разве что потихоньку привыкающая толпа уже не так резво топала по доскам. Ольт только успевал насаживать наживку и закидывать удочку, как тут же тащил ее обратно.
— Да что же это такое?! — в сердцах воскликнул он, когда пятая рыбина вылетела из воды на пристань, — вы что, ее тут совсем не кормите? Где, где удовольствие?! — Никогда в жизни ни на одной рыбалке на Земле, он не видел такого клева. Это было что-то нереальное. А он-то думал, что этому миру его уже ничем не удивить.
Но его никто не слушал. Все быстро похватали удочки, кому не хватило побежали к ближайшим деревьям нарезать удилища, и вскоре вся толпа выстроилась в один ряд на краю пристани. Даже еще морщащийся при каждом резком движении Кридо, даже Гэла, оставив на берегу младенца, хорошо укутанного в одеяло, благо он сладко спал, не слыша поднявшегося ажиотажа. Хорошо еще, что Стино наделал добавочно крючков из остатков стали и хватило всем. Ольт отдал свою удочку Бенкасу, который, забыв про всю свою солидность уважаемого купца, носился по пристани, закидывая снасть то в одно, то в другое место. Искал самую большую рыбу.
Пожелав всем новоявленным рыболовам удачи, Ольт сел на берегу. Нет, Единый знает, что творится с рыбой в этой реке. Где азарт, где борьба, где в конце концов удовольствие? Он хотел отдохнуть, а дело свелось к банальному добыванию пищи. Нет, он так не играет. На пирсе в это время царил праздник рыболова. Лихорадочные движения, неожиданные прыжки и беготня, вопли радости и горестные крики сопровождали это веселье. Ольт был доволен, несомненно, новый способ рыбалки произвел на местных неизгладимое впечатление. И пусть ему обломалось, но день явно удался.
Ближе к обеду клев утих и слава Единому, потому что, хотя энтузиазм еще кипел, но сил у рыбаков уже не оставалось. А тут еще младенец закряхтел и судя по всему собирался плачем потребовать свое и Гэле пришлось прекратить увлекательное занятие. За ней подтянулись и остальные, уставшие, но довольные. Ольт уже разжег костер и поставил на него котелок. Мальчишки без напоминаний тут же взялись за чистку рыбы и от радости начистили ее столько, что она просто не влезла в котелок. Пришлось излишки запекать в углях. Получился этакий рыбный день на выезде. Впрочем, недовольных не было. После такой работы, да на свежем воздухе вся рыба, и вареная, и печеная, ушла влет. Конечно не обошлось и без рыбацких разговоров. Забыв о различиях в социальном положении и в возрасте все спорили о тот, кто поймал самую большую рыбу. И конечно же самая большая рыба сорвалась с крючка. Было смешно смотреть как горячился Квельт, который доказывал Бенкасу, что вот у него… Ого-го! Но к сожалению, у купца размах рук был гораздо больше.
Ольт бы еще послушал, но пора было собираться. Уха съедена, котелок помыт, весь улов собран в мешки, что еще делать? Хотя мальчишки и ныли, да и взрослые так многозначительно поглядывали, что мол еще не вся рыба выловлена. Но дела не ждали, и он позвал мужиков вытащить закидушки и тут сразу прекратились споры о самой большой рыбе. На первой закидушке оказались похожие на судаков, а может это они и были, рыбы сантиметров по восемьдесят каждая. Их он с трудом вытащил сам и вторую закидушку оставил на Бенкаса, уж слишком жалостливым взглядом он смотрел, когда увидел улов первой.
Ольт решил передохнуть и не ожидал никаких сюрпризов и поэтому удивился, когда Бенкас, вроде в начале с небольшим усилием потянувший бечевку, вдруг застопорился. Зацепилась за корягу что ли? Как главный и единственный эксперт мальчишка был срочно поднят с уже насиженного места и призван к решению проблемы. Бечевка, натянутая, как струна не поддавалась, наверно точно зацепилась за что-то на дне реки. Ольт стал потихоньку дергать влево и вправо, соответственно делая пробежки на берегу. Где-то на пятой минуте дело вроде сдвинулось с места, и бечевка пошла у него на поводу, и он уже успокоился, думая, что сорвал зацеп, как вдруг резкий рывок опрокинул его на землю и потащил к воде. Хорошо ли, плохо, но он просто не мог сейчас бросить возможную добычу. Может инстинкт охотника, может взыгравшее самолюбие, но его намертво сжавшиеся кулаки не дали вырваться бечевке из рук.
Так бы его возможно и утащило бы в воду, если бы опомнившийся Бенкас не упал ему на ноги. Но это только замедлило ход, с неумолимостью судьбы уходившей в мутную воду, бечевки. С криком к ним бросился Стино и тоже ухватился за Ольта. Они спасали его, в горячке не сообразив, что с таким же успехом могли хвататься и бечевку. Получилась этакая куча мала, которая рывками, медленно, но продвигалась к реке. Тут еще поднявшиеся крики Гэлы и детей, которые боялись близко подойти к воде и в то же время хотели как-то помочь. Бейна даже кидала в реку камешки, что-то грозно и азартно крича. В этой кутерьме Ольт умудрился развернуться ногами к реке и теперь тормозил каблуками, во всю упираясь ногами и оставляя после себя глубокие борозды. Так бы всей толпой они наверно и вползли бы в воду, но их спас колышек, к которому была привязана бечевка. Ольт и забыл про него, если бы они вдруг не остановились, причем бечевка оставалась все такой же натянутой, а они просто держались за нее, не прилагая к этому никаких усилий. Ольт сразу сообразил, что случилось, сам ведь вкапывал колышек, поэтому разжал руки и уселся на земле. Надо сказать, что колышек, а вернее здоровенный кол, другого на берегу не нашлось, был вкопан на совесть и уходил в землю на метр, не меньше. Ольт вытер со лба пот, посмотрел на уходящий в глубину шнур и сплюнул тягучей густой слюной.
— Хе-хе. У вас тут, что, бегемоты водятся? Гад такой, полчаса наверно мотал!
Стино и Бенкас, еще не понявшие, что обстановка изменилась, и по-прежнему державшись за бечевку, ошарашенно уставились на спокойно сидевшего Ольта.
— Ну и че уставились? Я говорю, кто это такой тяжелый там уцепился?
— Не… Не знаю. Но он… Он очень большой, может отпустим, пока не поздно? — отпуская бечевку и тяжело дыша проговорил Стино.
— Ну вот еще! Я вам обещал рыбалку, и вы ее получите. Пусть там хоть сам водяной. Стино, когда бечевка ослабляется, ты наматывай ее на колышек. Провисла, так ты сразу виток на кол, понятно?
— Конечно… Но я бы отпустил.
— Вот когда сам поймаешь, тогда и отпустишь. А это моя добыча.