— Эй, в лачуге, выходи по одному!
— Пошли на хрен! Не до вас сейчас, ходят тут всякие, потом ложки пропадают! — раздался из хижины раздраженный мальчишеский голос.
Десятник завис и уставился на дверь, переваривая услышанное. Наконец до него дошло.
— Что! Да я вас… — и он храбро ринулся вовнутрь, по пути снеся дверцу. За ним ринулись и воины. На миг настала тишина. А затем из дверного проема опять послышался мальчишеский голос.
— Ну, понял теперь?
В ответ пронеслось какое-то непонятное мужское гудение.
— Блин! Как меня это задолбало! Ну только еще раз, а? — опять в ответ гудение. И вдруг пронзительный вопль, — А-а-а, только не ногами, не бейте меня! Берегите ноги!
По знаку сотника в хижину ринулась очередная троица. Какой-то невнятный шум, бряцанье, хрип — и опять тишина. И снова — мальчишеский голос.
— Ну вот. А ты не хотел. Еще раз? Люди! Спасите! Убивают! А-а-а, люди! Ну кто-нибудь! Ну убивают же!
Воины уже поняли, что здесь творится что-то непонятное. Вытащив мечи, они медленно и сторожко подбирались к дверному проходу. Единственное окошко был до того маленьким, что на него можно было не обращать внимания. А в этой странной хижине опять заговорил мальчишка.
— Что, неужели все? Хе-хе, недолго музыка играла, недолго фраер танцевал. — из двери выглянула чумазая детская физиономия и оглядела замерших от неожиданности воинов. — Леко, твой выход.
Гигантская фигура, появившаяся в дверном проеме, внушала. Когда она пригнувшись выходила из хижины, то еще не так, но когда, выйдя, стала распрямляться во весь рост, то лица воинов задрались вверх. Поэтому мало кто заметил, а если и заметил, то не обратил внимания, на гибкую мальчишескую фигурку, появившуюся за спиной богатыря. Воины в страхе сгрудились перед гигантом, не решаясь напасть, но и бежать вроде пока не собирались. И тут вперед выскочил крепкий высокий воин со знаком сотника на груди.
— Чего стоим, кого ждем?! Он всего один, а вас пятеро! Вперед!
Это был удачный момент. Со спины собравшихся в кучу воинов свистнули стрелы. Казалось стреляет несколько человек, потому что почти одновременно упали сразу три тела. Но это оказался лишь еще один мальчишка, который, уже не скрываясь, вышел из-за угла соседской лачуги. Да, быть Серьге сотником лучников, хотя с другой стороны хвалить его было не за что, расстояние детское, а скорость на полигоне показывал и повыше. Разве что — за хладнокровие. Еще двоих поразил метательными ножами Ольт, выскочивший из-за спины Леко.
— Ну вот вечно ты так. Все Карно расскажу. — Леко был не на шутку обижен.
— Да ладно тебе. Самый лакомый кусок оставили. Ведь это кажется тот самый сотник. — и Ольт указал на замершую фигуру, которая с ошеломленным видом разглядывала трупы.
Леко с надеждой посмотрел на сотника.
— Это ты что ли сотник Бухарик Железная задница?
Такого оскорбления сотник Бухенбильт Железный стерпеть не мог. И трусом он не был. Вот только и воином он не был, что ему и доказал Леко, в начале ленивым и где-то даже изящным ударом отбив в сторону меч сотника, а затем легонько приложив того по макушке, развернув лезвие плашмя. Ну это по меркам Леко — легонько, сколько его не учил Карно соразмерять свои силы, до идеала ему было еще далеко. Сотник рухнул, как подкошенный.
— Чего это он? — удивился Леко, — обиделся, что ли?
— Тебя бы так, — хмыкнул Ольт, — тоже небось обиделся бы.
— Не, меня нельзя. У меня невеста появилась.
— Да ты что!? Поздравляю, поздравляю…
Так они болтали, собирая трофеи, пока Серьга шустро вязал руки сотнику. Леко вытащил тела из хижины, таская их за ноги сразу по двое, и совершенно не испытывая при этом никаких терзаний. Ольт тоже не испытывал отрицательных эмоций, а Серьгу пока к трупам не подпускали, хотя навряд ли он будет сильно волноваться, если испачкает руки в крови. Не те здесь дети.
Увешанные оружием, как новогодние елки игрушками, они пошли к казармам. Мальчишки пыхтели, таща по четыре меча сразу, а эти куски железа весили немало, и связанные в связку кожаные кошельки. Десяток был явно привилегированным, так как все кошельки не были пустыми, а медь и немного серебра весила не так уж мало. Больше всех был нагружен Леко, но казалось он совсем не чувствовал тяжести, умудряясь еще и нести на плече никак не хотящего приходить в сознание сотника. Идти пришлось почти через весь городок. Народу в связи с плохой погодой было мало, но все равно кое-кто, узнав свисающее с плеча великана тело, любопытной стайкой увязались за ними. В наглую, ни от кого не таясь, зашли в крепость и подошли к казарме.
Самое странное для Ольта было то, что по большому счету всем окружающим было наплевать на то, что происходит. Даже десятник и трое стражников, стоящие у казармы, только скользнули по ним отсутствующим, отдающими легким любопытством взглядами и отвернулись. Судя по всему, они с Карно явно переоценили силу и враждебность северян. А с другой стороны, откуда им было об этом узнать? Один чуть ли не отшельником законсервировался в самых дебрях тайги и единственное его общение состояло только с атаманом разбойников и с каторжниками, которые и сами были не светочами информации, слепой и глухой ко всему, и не желающий знать о том, что творилось вокруг, второй вообще попал сюда с другого мира, да еще малолеткой, не знающим об этом мире вообще ничего. От слова «совсем». И как они могли объективно оценить те обстоятельства, в которых им предстояло действовать? Конечно какие-то крупицы информации можно было выдавить из окружающих их людей, но многое ли можно узнать от крестьянина-лесовика, многие из которых не выходили за околицу своей деревни? Да, Ольт покачал головой, неправильная оценка ведет к неправильным решениям. Надо было срочно заняться переоценкой окружающей действительности и в связи с этим менять форму поведения.
Они остановились, не доходя до казармы и десятника со стражниками шагов тридцать, и Леко со вздохом облегчения скинул на землю, начинающую приходить в себя тушку. Все-таки, как он не был силен, но тащить на себе полгорода почти сто килограмм живого веса, это работа отнюдь не легкая. Уложив на утоптанную землю тело, он тут же на него и уселся, вытирая вспотевший лоб, и тем самым как бы сваливая представительские функции на кого-то другого. И Ольт даже знал — на кого. Делать было нечего, и он замахал рукой.
— Десятник! Господин десятник! Я бы хотел поговорить с тобой.
— Ну.
— Э-э, у нас ваш сотник. Сами видите, вон он лежит под… Короче, лежит. А у вас в холодной сидит задержанный. Мы хотим поменять одного на другого.