Впрочем, выяснилось, что он, как всегда, с победной реляцией выступил до проверки своего изобретения на практике. Бесполезным оно оказалось в плане темных по организации скрытности нашей встречи. Им я должное отдал — тактику они выбрали простую до гениальности. Ее я тоже в памяти отложил.
Не оставалось ничего другого, как ждать, пока этот зазнайка обучит Татьяну переходу в невидимость.
К концу первого дня я был готов подняться к главному хранителю и попросить его направить, в неофициальном порядке, к Татьяне их инструктора по базовым навыкам. Но сдержался — привлекать непосвященных было рискованно.
К концу второго дня это соображение уже не казалось мне столь неоспоримым. В конце концов, я всегда был уверен, что любую работу нужно профессионалу поручать. Особенно после того, как главный темный прислал мне своего специалиста по кодировке мысленной связи, и я обучился этому навыку в два счета.
В качестве кода я выбрал язык жестов, принятый в нашем отряде во время операций на земле. Случалось нам их там в видимости проводить. И в безмолвии. Краткий это был язык и емкий — как раз то, что надо, для лаконичных сообщений темным. Им я этот код с легкой душой передал — на земле операцию можно считать провалившейся, если они нас только заметят, не говоря уже о чтении наших жестов.
Анатолий позвонил, когда я уже всерьез подумывал о запросе темного инструктора по невидимости.
Только услышав его сочащийся самодовольством голос, я затаил дыхание. Так и есть — Татьяна за каких-то пару дней и невидимость, и инвертацию освоила. И это под руководством псевдо-инстурктора! Нужно будет ей в нашем павильоне особое внимание уделить — такому таланту самое место в моем отряде. Глядишь, и Марина потом к подруге подтянется. И мелкие тоже.
Дальше сигнальные ракеты полетели из Анатолия одна за одной. Практически требование присутствия Макса на встрече с темными — когда на переговорах руководства было принято решение провести ее в самом узком кругу. Безапелляционное заявление о передаче нашего… ладно, Татьяниного открытия мелким на земле — когда у нас еще никто, включая моих ребят, ему не обучился. И напоследок вообще пик наглости — обвинение меня в недостатке доверия.
Насчет Макса я понял. Обещанный счет он мне в своем стиле выставил. Проникновение в государственную, можно сказать, тайну и принуждение меня шантажом к приглашению. Мне только интересно, что за рычаги давления у него на собственного главу имеются?
Насчет мелких я тоже поспорить не мог. У меня самого мысль об их дополнительной защите мелькала. А если мелкому хоть часть талантов Татьяны передалась, ценность его опасно возрастает.
И насчет недостатка доверия я бы скорее согласился. Вот только устраняется он очень просто: усиленная физическая подготовка и ряд собственноручно подписанных документов обычно сводят на нет любые мысли о срыве моих операций.
Но самое главное — с готовностью проглотив все это хамство, никаких новых открытий я так от него и не дождался. Понятно, подумал я, у нас палец на курке ракетницы заклинило? Ладно, проведем встречу с темными, потом поговорим. Обо всем и со всеми.
На следующий день я выписал себе пропуск в наш тренировочный павильон для проверки степени его готовности и отправился в оговоренное место встречи.
Добравшись туда точно в назначенное время, я, естественно, никого не увидел. И не почувствовал. И что теперь, подумал я, аукать мне, что ли?
— Всем добрый день! — через какую-то минуту вдруг раздался голос Татьяны слева и чуть впереди от меня.
— Материализуемся? — нетерпеливо произнес я.
Очень мне хотелось и на саму демонстрацию посмотреть, и на тех, кого темные на нее откомандировали. Наверняка кого-то из их исследовательской команды. И уж точно не рядового ее члена. Его лицо срисовать мне совсем не помешает.
— Не спеши, — послышалось из того же места. — Татьяна будет определять каждого из вас по очереди, чтобы сомнений не было.
Так, похоже, наш разговор после встречи будет чуть длиннее, чем я предполагал.
Больше ничего подумать я не успел. Потому что увидел прямо перед собой Макса и, краем глаза, Анатолия с Татьяной. Ну, они ладно, а Максу кто команду материализоваться давал? Вдруг я заметил, что он уставился прямо на меня и напряженно хмурится. Автоматически глянув вниз, я увидел…
Кто это сделал? Кто невидимость отключил, я спрашиваю? А если и инвертацию тоже? Это так, что ли, Татьяна ее расколола? Такое открытие точно тянет на вчерашний залп из ракетницы Анатолия. Только я ему пальцы переломаю, чтобы на курок больше нечем нажимать было! Такое темным показывать? Чтобы они мне теперь каждую операцию демаскировали?
К Анатолию с Татьяной мы с Максом повернулись одновременно. И, я думаю, с одинаковым выражением. Анатолий и ухом не повел. Тем, которое было к нам обращено — он пристально смотрел в раскрасневшееся лицо отдувающейся Татьяны.
— Легче? — негромко спросил он, и она молча кивнула.
— Хорошо, — соизволил он наконец-то повернуться в нашу с Максом сторону. — Сейчас здесь есть еще один… этот ваш гений, — фыркнул он в сторону Макса. — Татьяна, где он?
Все так же молча, Татьяна подняла руку, указав на дерево рядом с Максом. На его ветку метрах в трех над землей. И через мгновение на ней материализовался темный исследователь.
Он тут же легко спрыгнул с нее и, чуть склонив голову к плечу, озадаченно уставился на Татьяну. Я окинул его взглядом, старательно запоминая его черты. Еще один сюрприз, который, впрочем, можно сразу и однозначно в плюсы демонстрации записать — встреть я его где-нибудь, в жизни бы не сказал, что это — темный.
У них и на земле, и у себя внешность всегда импозантная. Я бы даже сказал, впечатляющая и интригующая. А этот был какой-то… просто располагающий. Я бы даже сказал, внушающий доверие. Круглоголовый, круглоглазый, у него сейчас даже рот в букву «О» приоткрылся. С копной растрепанных русых волос, круглыми оттопыренными ушами, и без какой-либо мускулатуры. Упитанный, но, судя по легкости приземления, все же неплохо тренированный.
— Так, теперь Макс, — прервал мои наблюдения Анатолий. — Сейчас исчезнешь — переместись куда-нибудь. Куда хочешь. У тебя есть минута.
И Макс действительно мгновенно исчез. Его темный собрат пристально всматривался в Татьяну, щурясь и морщась. Она опустила глаза и тяжело задышала. Анатолий передернул плечами и бросил на нее обеспокоенный взгляд.
— Где он? — снова спросил он.