— Татьяна, — быстро проговорил я, — я тебя прошу: давай не будем ничего придумывать!
— Я ничего не придумываю! — вспыхнула она. — Ты только вспомни, что с Игорем творилось, пока он не узнал, кто он.
— А что он творил, когда узнал, ты помнишь? — спросил я.
— Помню, — кивнула она. — Но и тогда он не один был. Он и сейчас не один — если что, ему помогут. А Тень всегда был, не понимая, почему он от окружающих отличается.
— Ну, и что мы можем с этим сделать? — пожал я плечами. — В прошлое не вернешься. Он свою жизнь уже прожил.
Татьяна какое-то время молчала, глядя в сторону. Слава Всевышнему, подумал я, увидела, наконец, очевидное.
— Я дала ему почитать нашу историю, — вдруг произнесла она, уставившись на меня исподлобья.
Мне показалось, что я ослышался. Знаете, как бывает: порыв ветра, писк птицы, визг тормозов, звон стекла, глухой звук удара — и за всеми этими звуками вам случайно слышится совсем не то, что было сказано.
— Ты… что сделала? — переспросил я, внимательно следя за ее губами, чтобы по ним ответ прочитать.
— Не прикидывайся глухим, — отчетливо выговорила она.
— Нашу историю? — еще раз уточнил я.
Она молча кивнула.
— Этой бледной немочи? — решил я исключить любую обмолвку.
Она поджала губы.
— Всю нашу жизнь? — все еще не мог поверить я. — Во всех ее подробностях? Которые еще вчера ты не хотела темному показывать?
— И что? — даже не покраснела она. — Ты же сам, по-моему, собирался ее всем направо и налево раздавать!
Вот я знал, что идея Марины рано или поздно мне боком вылезет!
— Так это же для пользы дела! — рявкнул я на обеих.
— И я для дела! — запальчиво воскликнула Татьяна.
Я похолодел. Судорожно вспоминая, не оставлял ли где, в пределах досягаемости Татьяны, телефон. Если они как-то связались, если они как-то сговорились, если они заявят мне, что это всего лишь логическое продолжение идеи Марины… которую я обещал реализовать…
— Для какого дела? — спросил я, прищуриваясь.
— Нам нужен Тень, — продолжила Татьяна. — Он может послужить ярчайшим примером того, к чему приводит сокрытие истины в отношении наших детей.
— Мы не знаем, зачем он здесь появился, — напомнил я ей.
— Вот именно! — обрадовалась она так, словно я поддержал ее. — Мы ничего не знаем. О прообразе Игоря, между прочим. А Тень нам может об этом рассказать. Памяти его почему-то не лишили. И в ней он теперь все иначе видит. И готов помочь нам облегчить жизнь Игоря.
— А тебе не кажется, что это подозрительно? — ухватился я за еще одно соображение. — Тебя заставили забыть об Игоре. Потом вдруг его прообраз, как ты изволила выразиться, рядом появляется. А потом ты с ним вдруг теснейшим образом общаться начинаешь.
— Не я, а мы, — поправила она меня. — Тебя сюда направили нашу группу изучать? Вот и изучай самых ярких ее представителей.
Откуда она узнала, что я намеревался отличницу из нее сделать?
— А я ведь все также ничего не помню, — широко раскрыла она глаза. — И с ним я еще и раньше общалась, а потом ты появился. И если ты за мной ухаживаешь, то тебе должно быть интересно мое окружение.
Я вообще дар речи потерял. Это она мне, что… мыльную оперу здесь предлагает? Ей первого дурацкого спектакля мало было? Хотя недоумкам-внештатникам должно понравиться.
= И вообще, — продолжала тем временем Татьяна, — я самую главную часть дела сделала. И он мне поверил. Теперь ты давай подключайся. Ты же, в конце концов, прирожденный психолог! Если уж ты с Игорем в конечном счете общий язык смог найти… — Она привстала на цыпочки и глянула куда-то поверх моего плеча.