Гарсиласо сжал губы, чтобы снова не сболтнуть лишнего. Донмигель бы сейчас неодобрительно щёлкал клювом. Проходимец мог украсть его у тётушки и отвезти в Эскарлоту в надежде на звон золота. Гарсиласо осторожно выглянул из складок плаща, но мужчина не собирался его хватать. Он переминался с ноги на ногу и дышал в ладони. Гарсиласо задрал голову, какой же этот бродяга высокий, а ещё худой. Пожалуй, от такого он сумеет защититься, ведь оружия у мужчины не было.
— Вижу, ты северянин, раз можешь вот так гулять… А я, знаешь, три года провёл под палящим солнцем. Может, мы уже нагулялись?
Гарсиласо только кивнул, если бы он сказал хотя бы «да», зубы бы предательски клацнули от холода. То, что бродяга не из этих мест, выдавал только его загар, будто сейчас была середина лета. Эскарлотского. Может быть, его земляк? Но нет, мужчина слишком чисто говорил на блицард. А ещё он только улыбнулся и спустил Гарсиласо с лошади, когда тот предупредил: «но ми тогис» — «не прикасайся ко мне».
Решив, что северянин не метнётся к трещащему поленьями очагу, Гарсиласо как мог пренебрежительно скинул на широкую лавку плащ с покрывалом и, сев рядом, будто случайно вытянул к огню озябшие в сапогах ноги. Его била дрожь, но может этот дурак-бродяга не заметит?
— Смотри-ка, уже растопили очаг. Скоро мы с тобой сможем заказать завтрак. — Похоже, бродягу это радовало, хотя за ужином он не хвастался хорошим аппетитом. Как и Гарсиласо, он смотрел на блицардскую еду с тоской, но, кажется, был голоден, потому что съел почти всю тарелку похожих на слизь зеленоватых овощей с овечьими потрохами. Гарсиласо же урчал животом, но так и не смог заставить себя взять в рот то, что тётушка назвала «желудком овечки».
— Тётушка хорошо вам заплатила, раз у вас есть деньги на завтрак? — Гарсиласо всмотрелся в пляшущие огненные язычки. В памяти возродились крики и стоны, от которых он сперва здорово испугался за тётушку. А потом ноги унесли его в снег, только бы не слышать.
— Заплатила?
— Да. Вы же лекарь. — Удивляясь себе самому, Гарсиласо с силой сжал край скамьи, с ещё большим старанием уставился в огонь. Там, за огненной пляской, водили хоровод тени. Тени всегда беснуются там, где творится грех, это Отверженный пускает их погулять. — Я слышал, как вы лечили госпожу Хенрику. Ведь вы лечили?
Бродяга молчал. Злость щёлкнула где-то в висках. Гарсиласо с шумом выдохнул воздух. Откуда это? Почему он злится?
— Потому что только для лечения вы могли зайти в спальню моей тётушки, знатной дамы из великого, древнего рода. — Гарсиласо не выдержал и повернулся к проглотившему язык похитителю тётушкиной чести. Оказалось, тот смотрел на него не отрываясь, чуть склонив набок косматую, темноволосую голову. На вытянутом лице особенно выделялись глаза, грустные, с морщинами вокруг и скорбной темнотой во внутренних уголках. Даже кончик носа виновато повис.
— Знаешь… у твоей тётушки болит душа, — наконец прошептал мужчина. — Не кори её за это.
— Я корю не тётушку, а вас. — Гарсиласо нахмурился. — Лекарь. И я могу защитить её и её честь.
Мужчина поднял брови, смерил Гарсиласо удивлённым взглядом, отчего тот выпрямил спину и скрестил руки на груди.
— Я старше, чем кажусь.
— Вот как? И сколько же тебе веков?
Гарсиласо поджал губы, нахала следовало проучить, но не вызывать же его на дуэль. Утром они с тётушкой уедут отсюда, и этого прилипалу оставят здесь. Он им не нужен, Гарсиласо и сам защитит их!
— Я знаю двух людей, которые выглядят намного моложе своих лет, но никто из них не выбирал облик ребёнка. — Инструмент в руках нахала звякнул от неосторожных движений, когда тот зачем-то наклонился к Гарсиласо. — Так сколько? На вид тебе не больше десяти.
— Мне одиннадцать.
— Веков?
— Лет!
— О! Значит, я обознался, и ты не из этих…
— Из кого?
— Не к чему маленькому прин… мальчику знать эти жуткие истории.
Мужчина виновато улыбнулся и занялся инструментом, бережно извлекая его из мягкой ткани. Решил ударить по голове? Оглушить? А тётушка? Что, если там, в комнатах наверху, ей действительно плохо? Что, если те крики действительно были не тем, что пищали фрейлины под Райнеро… Гарсиласо похолодел.
— Э-эй, Гарсиласо? Всё в порядке?
— Я могу убить. У меня есть кинжал. — Он осторожно отодвинулся от проходимца. Наёмника.
— Кого убить? — Мужчина убрал свою доску со струнами с колен, непонимающе нахмурился.
— Вас! — Гарсиласо вскочил со скамьи, не придумав ничего лучше, схватил инструмент за гриф и выставил перед собой, как клинок.
— Эй, поросёнок, оставь цитру в покое! — Негодяй вздумал схватить его, но Гарсиласо увернулся, отпрыгнул назад. В спину дохнуло теплом.
— Это вы оставьте нас в покое. — Цитра в руках жалобно звякнула. Тяжёлая. Гарсиласо чувствовал струны под ладонью. — Мы с тётушкой уже отбились от троих наёмников, и одного заколол я. — Гарсиласо попятился. — Если вы навредили тётушке…