…Герад закрыл дверцу такси и обессилено откинулся на спинку сидения. Эти три дня выжали его, как лимон. Особенно тяжело было в последние часы разыгрывать из себя этакого супермена, у которого всё «О, кей». Как всё-таки странно сложились события. Вместо тонкой игры — грубый взлом. Вместо политических интриг — банальная оккупация номинально нейтральной планеты. И в любом случае его визиты на Терцу закончены. Осталось немного: Устроить Ларису. Завтра он пойдёт к Томазо и надавит на старого сквалыгу. Пусть подписывает контракт на рекламный вояж и увозит девушку с Терцы. Ей действительно надо посмотреть мир. Пусть войдёт во вкус сладкой жизни, а там… Падение с высот жизни к её подножию ломает и не таких упрямцев. Тот же Серж, например, — готов. Идеальный материал. Лепи из него, что хочешь. Кстати, не мешало бы отыскать Лонга, — на базе никаких следов парня пока обнаружить не удалось. Да, а как там дела дома?
* * * * *
И опять красивое бытиё «как в кино». Рассеянный образ жизни, роскошь, всеобщее восхищение и беспокойство, не оставляющее ни на минуту: где же Виктор? Что дальше?
Герард избегает её так старательно, словно поставил себе такую цель. Занят человек. Некогда ему. Зато Франческо теперь сопровождает её везде. Юноша даже не скрывает, что спутница для него не более чем живой манекен, который он подрядился выводить «в люди». Лора лучше воспитана. Молодой человек даже не подозревает, насколько низко он стоит в глазах фабричной девчонки. День, ещё день, неделя…
Утреннее пробуждение. Звон колокольчика прерывает сон Ларисы. Девушка открывает глаза. Горничная ставит на столик возле кровати поднос с первым завтраком: «Доброе утро, синьорина. Ваш завтрак перед вами. Синьор Босх велел разбудить вас спустя пол часа после его ухода». «Благодарю вас, синьорина» — Лариса протёрла глаза и переставила поднос на кровать перед собой. Именно так начинался теперь для неё каждый день.
Первый завтрак состоял из чашки горького, обезкофеиненного кофе и крошечного бутерброда с кисло-сладким, разжигающим аппетит повидлом. Подгоняемая этим аппетитом, Лариса быстро привела себя в порядок: умылась, причесалась, оделась. Второй завтрак ждал её на столике в гостиной: тарелка овсянки на молоке с маслом и мёдом, варёные яйца всмятку, горячая ветчина в окружении гофрированных листьев салата и петрушки, большая чашка какао на сливках и бутерброды с сыром и маслом.
Четверть часа спустя на тарелках не осталось ни крошки. В принципе, девушка обошлась бы и меньшим, но сработала привычка доедать всё, до конца. Горничная убрала посуду, включила диктофон. Так велел ей, уходя, постоялец, Жерар Босх.
«Привет, чудовище» — Лариса поморщилась. Такое обращение ей никогда не нравилось. Положим, на базе федератов, она действительно была чудовищем, но здесь, в мирной обстановке, среди людей, она сохраняет человеческий облик. Так к чему всякий раз напоминать о её нечеловечности? «Я в магазинчике Томазо, — продолжал звучать голос с диска, — Как только закончишь с завтраком, — собирайся. Форма одежды: строго деловая. Такси ждёт внизу. Всё». И опять досада царапнула по самолюбию. Приказы Герарда всегда отличались лаконичностью, да и вне приказов и инструкций Айер редко баловал её многословием. Прежде она просто сознательно не обращала на это внимания, потому, что видела перед собой цель, от которой не хотела отвлекаться. Теперь же, цель эта почему-то расплылась, размазалась. Виктор жив, а что дальше? Просить помощи у Айера она не могла — чувствовала себя виноватой. Она обещала помогать, обещала слушаться, а сама ввязалась в такую историю. И Сержа впутала. К тому же, Герард уже пообещал ей помощь и если он молчит, не значил ли это, что он пока ничего не нашёл? В довершение ко всем этим переживания, Айер встретил её словами: «А вот и чудовище. Как всегда вовремя».
В кабинете синьора Томазо кроме хозяина, Герарда и Франческо сидел ещё один посетитель: пожилой, солидно одетый мужчина, темноту волос которого оттеняла необыкновенно красивая седина. Скорее всего, искусственная, как и седина Ларисы. Но даже присутствие посторонних не смогло удержать девушку от резкого ответа:
— У меня есть имя и мне надоело это дурацкое прозвище. По Я — не чудовище. Я — человек!
На лице Томазо отразилась растерянность, Франческо — брезгливо поморщился, а незнакомец нахмурился недовольно. Глаза Герарда остро блеснули:
— Извините, синьорина Лариса, — сказал он мягко, с оттенком вины, — Вы правы. Моя шутка неуместна и навязчива. Проходите, синьорина, садитесь в это кресло.
Усмирённая подчёркнутой вежливостью, Лора тихо прошла через комнату, села в указанное ей Герардом, кресло. Айер поставил под печатным текстом галочку, передал ей лист и ручку:
— Поставь подпись здесь.
— Что это? — удивилась девушка.
— Стодневный контракт на рекламную поездку — круиз по населённым планетам в двух звёздных системах. Фирма гарантирует выплатить тебе, по окончании контракта, восемьдесят пять тысяч кредитов. Отдельно ты получишь по сто кредитов за каждую рекламную фотографию. Кроме того, фирма берёт на себя все затраты на дорогу, питание, жильё, прокат платьев и украшений. Можешь мне поверить, контракт этот очень выгоден для тебя.
Следя за тем, как девушка ставит свою подпись, Томазо подтвердил:
— Это необыкновенно выгодный для вас контракт, синьорина. Только из уважения к вашему другу, мы согласились на столь кабальные для нас условия.
Герард взял один из подписанных девушкой листов, аккуратно сложил его, спрятал в бумажник:
— До свидания, синьор Томазо, прощайте синьоры. Поскольку дело сделано, я прошу вашего позволения удалиться. Пойдёмте, синьорина Лариса. Договор вступает в силу завтра, в восемь тридцать утра, по местному времени.
«А где Серж?..» — спросила Лариса в машине. «В безопасном для него месте» — сухо остановил её мужчина.
В номере гостиницы Айер достал из бумажника контракт, развернул его, вручил Ларисе: «Прочти внимательно и обязательно сохрани. Здесь полный перечень твоих обязанностей и прав» — и ушёл до вечера.
Вернулся Герард уже, когда начало темнеть, спросил: «Синьорина Лариса, я собираюсь на прогулку. Вы составите мне компанию?» «Да». «Прекрасно».
Герарду не без труда удалось найти среди нагромождения камней, песка и щебня ровную площадку, пригодную для посадки планера. Теперь такой вид имели девяносто пять процентов всей твёрдой поверхности планеты. Он выключил моторы, распахнул дверцы и делал девушке знак выходить. Только оказавшись в достаточном отдалении от машины, он заговорил:
— Этой ночью я улетаю. Мне очень хочется, чтобы мы расстались друзьями.
— Мне тоже, — упрямо согласилась Лариса. — Я не люблю ссор, но я не чудовище. Ты сам старательно доказывал мне это.
— Лора, разве ты не видишь? — Как-то по-особому тихо отозвался человек. — Я устал. Я очень и очень устал. Я жду, не дождусь, когда на «Лапочке» смогу, наконец, скинуть маску и стать самим собой.
Ни в словах его, ни в тоне не было даже намёка на упрёк, и Лариса смутилась, не зная, что ответить. Ей было стыдно. Герард чуть встряхнул её за плечи, сказал дружески:
— Ладно, не относись всерьёз. Я устал, — ты устала. У меня нервы, — у тебя нервы. Это не причина для ссоры. Да, Сержа я беру с собой.
— Спасибо.