— Разумеется. — согласился тот. — Но всё же слышать, что у меня был план, который разваливается в тот же самый момент, как о нём рассказывают — это просто смешно. Безусловно, я могу понять юного Драма. Над ним висит груз вины, позора, он напуган и отчаялся настолько, что готов говорить подобные небылицы даже при том, что ему нечем подтвердить свои слова. Уверяю вас, госпожа, даже если вы велите обыскать моё поместье…
— Об этом мы поговорим позже. Вашу вину в том, что вы не передали Драма Совету сразу же, как он к вам попал, никто не отменял. И она, к слову, не требует доказательств. Что же касается твоих слов, Драм, нам нужны доказательства. Союзничество с презренным народом и торговля пылью — серьёзные обвинения. Если тебе есть, что сказать, говори. Если же нет, мы перейдём к следующей части суда.
У Драма похолодело внутри. Неужели всё, что у него было, это слабо склеенная теория о вооружении гоблинов? Только теперь он осознал, что у Совета нет ни единой причины не только верить ему, но даже слушать его дальнейшие аргументы.
— У Верессара в темнице есть… было… было существо. — Драм попытался взять себя в руки. — Из числа детей Спящего бога. Последний из них. Он показал мне, что творится в разуме…
— Простите меня снова, достопочтенный Совет! — перебил его Верессар, и на этот раз никто даже не возразил ему. — Вы в самом деле не слышите, что в нём уже говорит безумие? Спящий бог? О ком ты, мальчик?
— Они встречаются в глубинах Аркобанда. — голос Драма дрожал. — Способны проникать в разум и даже управлять им…
— Драм, — Этельрина Мевириан глядела на него с сочувствием и печалью. — этими историями бывалые следопыты пугают новичков. Неужели тебе больше нечего сказать?
Мир вокруг Драма расплывался, а мысли путались.
— Позвольте сказать мне, госпожа Мевириан. — Верессар поднялся с места и учтиво наклонился к главе Совета. Та кивнула, и он начал. — Мне случившееся представляется куда проще. Эрон Дирен, мой давний соперник, как многим известно, вознамерился уничтожить мой дом. За это Совет уже признал его виновным, а приговор уже исполнен. Так есть ли хоть малейшая причина, почему не виновен Драм?
— Эрон Дирен не проронил ни слова во время суда. — с грустью заметила госпожа Мевириан. — у нас не было выбора. Теперь же, принимая во внимание сказанное Драмом, я склоняюсь к тому, чтобы отложить принятие решения на более поздний срок.
— Госпожа, вы хотите перенести суд? — удивлённо спросил советник из дома Этель-Арун. Полагаете, это будет разумно?
— Вы не согласны?
— Я считаю, мы услышали достаточно, чтобы вынести приговор здесь и сейчас.
Госпожа Мевириан устало вздохнула и обратилась к остальным, сидевшим за столом.
— Есть ли среди совета те, кто солидарен с господином Этель-Аруном?
Среди пятерых оставшихся руки подняли двое. После этого их примеру последовала девушка, что сидела по правую руку от главы Совета.
— Лиренара? — госпожа удивлённо вскинула тонкие белоснежные брови.
— Да, госпожа Мевириан. — негромко сказала та, взглянув на Верессара. — Я бы хотела взять слово, если позволите.
Глава Совета кивнула. Девушка повернулась к Драму, и её лицо показалось ему смутно знакомым.
— Я не так давно состою в Совете теней, как другие достопочтенные его члены, но всё же поражена всеми бессвязными, бездоказательными речами, что услышала сегодня. О соперничестве домов Дирен и Верессар знает каждый в Улунтаре, и, быть может, если бы сын дома Верессар убил сына дома Дирен, мы сейчас смотрели на случившееся иначе. Но всё произошло именно так, как произошло, а последовавшие за той дуэлью события лишь ещё больше убеждают меня в справедливости обвинения. Я давно знаю Оринеса Верессара и он ни разу не дал мне повод усомниться в своей честности и благородстве. Я жила на поверхности, как и ты, Драм, среди людей. Видела, слышала и испытала всю гадость, на которую только способны эти существа. Вернувшись в Улунтар, я не думала, что вновь увижу подобное вероломство и преступление против собственного народа, какое видела среди них. Намерение твоего отца уничтожить дом Верессар чудовищно, но не менее чудовищно выглядят твои абсурдные попытки оправдать его и повернуть дело вспять.
— Спасибо за тёплые слова, Лиренара. — сказал Верессар.
Как же ему удалось так её обработать… Сердце Драма стучало с ужасающей скоростью. Его жизнь обрывалась на глазах. Сейчас госпожа Мевириан с горечью произнесёт вердикт, и эта Лиренара развернёт свиток с приговором… А ведь она молода и хороша собой, даже и не скажешь, что побывала на поверхности и настрадалась…
Нет. Не может быть. Драм вгляделся в лицо девушки, что казалось таким неуловимо знакомым. И это имя, Лиренара. Большие глаза, глядящие сейчас с такой жестокостью. Родинка у левого глаза, почти незаметная… Драма словно поразило молнией, мгновение растянулось на целую вечность, а сердце, казалось, остановилось. Лиренара… Это её лицо он видел в голове Герелета. Это её он столь сильно ненавидел, что бережно хранил в чертогах своего безумного разума, мечтая лишь об одном: убить собственными руками.
Лиренара… Лара… Лара! Лара Ламенмар! Врезавшаяся в голову догадка настолько обескуражила Драма, что он даже не заметил, как еле слышно проговорил это вслух. Она жила на поверхности. Есть ли шанс, что в самом деле… Плевать. Терять уже нечего. Драм изгнал последние остатки сомнений, чтобы пойти в последнюю самоубийственную атаку. Прямо сейчас перед ним сидела ни кто иная, как Лара Ламенмар. Та самая, что навсегда похитила сердце алхимика Карла Эльдштерна, оставив взамен крохотный серебряный амулет в виде паучка, что сжимал в лапках голубой камень. Его, конечно, как и всё остальное, забрали стражи Верессара, но надпись. Tenn… Tenn notim’enlae! И эта же Лара, выходит, была матерью полукровки Герелета, плода насилия над юной эльфийкой. Не может же быть, чтобы Карл… Нет, сейчас это не важно. Важно действовать!
Всё это время Совет кратко обсуждал сказанное обеими сторонами. Госпожа Мевириан молчала, но остальные, похоже, уже были полны решимости вынести решение. Вдруг, улучив момент, чтобы никого не перебить, заговорил Верессар:
— Позволю себе добавить, — усмехнулся он. — не сочтите за грубость, но, если бы я и задумал нечто подобное, то уж точно избрал другой путь. Гоблины? Вздор!
— Верно. — неожиданно даже для самого себя произнёс Драм. Голос его теперь не дрожал, он двигался к единственному выходу из этой ситуации, словно пробирался к свету сквозь кромешную тьму. Осторожно, но уверенно. — Гоблины лишь исполняют свою роль, так вы мне сказали накануне. Но роль эта далеко не решающая…
— Тебе уже давали слово, мальчишка! — воскликнул Верессар, но тут же был прерван госпожой Мевириан.
— Пусть он скажет последнее слово. — с ожесточением сказала она. — И прошу тебя сесть до окончания суда.
— Сам того не подозревая, — с ледяным спокойствием продолжал Драм. — я устранил ваш главный инструмент, Герелета. Госпожа Мевириан, вы позволите мне задать два вопроса? На них будет сложно солгать, а ответы легко проверить. — получив согласие, Драм обратился к Верессару. — Как давно Герелет появился в вашем поместье?