Когда-то Эдвальд с интересом изучал историю и значение всех этих камней и теперь помнил наизусть то, чем обычно интересуются лишь придворные ювелиры. Левое крыло орла украшали четыре камня. Ближе всех к центру находился изумруд, что обозначал Лесной край, владения Майвенов. Синий сапфир — Речной край, Скайны, а жёлтый цитрин — Золотой берег Морбетов. У самого края крыла лежал аквамарин, символ столь же отдалённых островов Миррдаэн, где правили некогда такие дружественные Русворты.
На правом крыле ближним к бриллианту камнем был кроваво-красный рубин, камень Драконьей долины. Лорд Вейлен Рейнар последним из всех присягнул на верность завоевателю, за что по легенде его дядя проклял весь род Рейнаров. Подле рубина располагались голубой топаз и фиолетовый аметист — Озёрный и Восточный края, принадлежавшие Глайдам и Одерингам соответственно. Эдвальд никогда не понимал, почему символы столь отдалённых друг от друга земель располагались рядом. Последним же камнем правого крыла был угольно-чёрный агат, знак дома Таммаренов.
Эдвальд завороженно глядел на корону. В памяти всплыло всё то, что он когда-то сделал, чтобы заполучить её. Он вспомнил смрад сотен убитых под Мейераном. Вспомнил, как снял шлем после битвы на Руке лорда и увидел, что воды реки сделались алыми от крови. Жажда благородной, как ему казалось, мести переросла в ослепляющую жажду власти.
Первым нарушил молчание Альбрехт Эльдштерн, коротко кашлянув.
— Уверен, его императорское величество оценит этот весьма неожиданный жест по достоинству. Сейчас я не могу предсказать его реакцию, но, полагаю, мы сумеем прийти к компромиссу. Я сегодня же отправлю в Риген письмо.
После этого переговоры свелись к внутренним реформам королевства и продлились недолго. Когда Альбрехт Эльдштерн поднялся с места и направился к двери, король остановил его.
— Полагаю, я не ошибся, сочтя вас родственником Карла Эльдштерна. — вкрадчиво произнёс Эдвальд.
— Да, ваше величество, это действительно так. Разве вы знаете о нём?
— Более того, — улыбнулся король. — он прямо сейчас находится в замке. Думаю, прежде чем писать письмо императору, вы захотите увидеться с братом и внучкой.
— Как? — вскинул брови старик. — Неужели Рия тоже здесь?
— Можно сказать, они оба здесь живут и работают. Спросите о них в больничном крыле замка. Сир Фолтрейн вас проводит.
***
Угрюмого вида рыцарь гвардии, которого король назвал сиром Фолтрейном шествовал впереди и каждый его шаг сопровождался металлическим хрустом доспеха. Альбрехт следовал за ним по пятам, стараясь не заблудиться. Чёрный замок показался ему местом мрачным и запутанным. Он уже проводил взглядом с полдюжины лестниц и, наверное, больше десятка поворотов.
Узнать, что Карл и Рия находятся прямо здесь, было для него невероятной неожиданностью. Поначалу он даже не поверил собственным ушам, услышав такое от его величества, но теперь изумление переросло в волнение. Альбрехт не видел брата уже очень давно, да и расстались они не самым лучшим образом.
Когда в Ригене разразилась чума, он до последнего надеялся, что болезнь обойдёт их стороной. В этом он оказался прав: мор забрал его сына и невестку. Малышка Рия была разбита. Альбрехт предложил им с Карлом поселиться в Аркентале и некоторое время они прожили там. Потом Карлу вздумалось уехать в Энгату, и поначалу Альбрехт даже согласился, но позже он подумал: что ему, имперскому магу, делать в стране, недавно сбросившей владычество Ригена? И что там будет делать Карл? Тот упрямо утверждал, что им будет лучше где угодно, кроме проклятых зачумлённых городов империи.
Но заразу удалось сдержать. Моровое поветрие прошло по северу страны, едва зацепив столичные земли. Вот только Карл об этом уже не узнал. Они с Альбрехтом разругались, когда тот попытался отговорить брата уезжать на запад. Алхимик тогда назвал его напыщенным бездарем, получив жестокий ответ. «Разочарование родителей», вот что Карл услышал от брата. С тех пор не было ни дня, когда Альбрехт бы не сожалел об этих в сердцах брошенных словах.
Теперь ему предстояло посмотреть брату в глаза. Сир Фолтрейн остановился у двери.
— Спросите здесь. — глухо сказал он и зашагал прочь.
Затаив дыхание, Альбрехт Эльдштерн, почётный профессор аркетальского университета, легонько толкнул потрёпанную деревянную дверь, что отделяла его от столь важной встречи. За ней оказались больше дюжины коек в две ряда, а между ними деловито сновали молодые девушки в светлых просторных одеждах.
Почти все кровати пустовали, кроме нескольких, и старик пошёл вдоль них, пытаясь высмотреть знакомое лицо среди появлявшихся и исчезавших работниц замковой лечебницы.
— Герр Эльдштерн? — донёсся слабый хриплый голос. Альбрехт обернулся и увидел лежащего на одной из коек лысого мужчину с безобразным шрамом на лице. — О, простите, обознался. Но так похож… — бедняга зашёлся в кашле. Он выглядел крепким, но Альбрехт не понаслышке знал, что болезни не щадят даже таких.
— Но я действительно Эльдштерн. И… вы говорите по-ригенски? — добавил он на родном языке.
— До чего же приятно услышать знакомую речь в таком поганом месте… — лысый улыбнулся уголком губы, что не был перерезан шрамом, и усмехнулся. — Кажется, здесь становится слишком много Эльдштернов. Или у меня снова жар.
— Вы, должно быть, перепутали меня с моим братом. — от волнения у Альбрехта перехватило дыхание. — Он здесь бывает?
— Карл? Нет, он трудится над… чем-то. Не знаю, мне не говорят. Да и плевать… — он снова закашлял. — Если вас не затруднит… подать этот кувшин…
Когда Альбрехт помог человеку утолить жажду, тот облегчённо вздохнул.
— Должно быть, это у вас семейное — появляться в нужное время в нужном месте. Хехе! А вот ещё одно подтверждение. — лысый взглянул куда-то за плечо Альбрехта. Маг обернулся и увидел такое родное и такое изумлённое лицо.
— Рия… — выдохнул он.
— Дедушка Альбрехт? Это в самом деле вы? — девушка заговорила на ригенском, подбирая каждое слово.
В ответ старик заключил её в такие крепкие объятия, на какие только был способен. С тех пор, как он потерял жену и сына, рассорился с братом, в целом свете не было для него человека роднее, чем любимая внучка.