Вайс с трудом сделал несколько глотков, даже не ощутив вкуса. Он заметил, что окружён такими же койками, на которых стонали и охали хворые.
— Я ведь всё это время считала, что ты мёртв, и смерть эта на моей совести. — продолжала Рия. — Даже спать не могла. Мне казалось, будто я предала лекарское ремесло. Успокаивала себя лишь тем, что ты это заслужил. И заслужил именно от меня. Но вот ты здесь, живой.
— Зачем же тогда… — он зашёлся в кашле и не смог закончить фразу.
— Считай это моей благодарностью. Дядя мне всё рассказал, и я решила, что так будет справедливо. Да, тебе было приказано расправиться с нами, но именно благодаря тебе мы наконец-то можем вздохнуть спокойно.
— А малец? Где он?
— Пока отправили его с Дунгаром. — девушка улыбнулась. — Он не хотел уходить, всё спрашивал, будет ли с тобой всё хорошо. Я пообещала, что сделаю всё возможное.
— Как и тогда, в долине. — Вайс нашёл в себе силы на ответную улыбку.
— Не могу же я обмануть ребёнка. — сказала Рия, вставая. — Помнится, тогда, на пепелище лагеря, я сказала: «И наёмник может быть достойным человеком». Рада, что не ошиблась. Спасибо вам, Вайс.
Девушка ушла, а он остался лежать. Через некоторое время Вайсу стало легче, и он перевернулся на бок. «Славная девушка», пронеслось в голове наёмника прежде, чем он погрузился в крепкий и спокойный сон.
Глава 15
— Они прибыли, ваше величество. — Бреон Эшербах, кастелян Черного замка учтиво поклонился, едва переступив порога кабинета. — И принесли, помимо прочего, важную весть.
— Так скоро? — король удивлённо вскинул брови. — Я ожидал, что гонец опередил их сильнее. О какой вести идёт речь?
— Император Густав Эркенвальд отбыл в мир иной. Трон Ригена занял его сын, Гюнтер.
— Действительно, весть важная… — задумчиво проговорил король. Это могло серьёзно изменить политику отношений Энгаты и Ригена.
— Велите разместить посланников в гостевых покоях? — перебил его мысли кастелян.
— Да. Пусть их накормят ужином, а завтра я желаю провести совет… — Эдвальд задумался и поправил сам себя. — Нет. Встречусь с ними сам.
— Полагаю, мне всё же следует известить её святейшество?
— Вы правы. — улыбнулся король. В Бреоне Эшербахе, невозмутимом уроженце северных предгорий, ему всегда нравилась столь редкое для людей качество: внимательность. С тех пор, как Эдвальд поставил Агну во главе церкви, она не пропускала почти ни одного собрания или встречи. — Мы с её святейшеством поговорим с гостями сами. Нет нужды собирать тронный круг. Можете идти, Бреон.
— Даже если бы вы этого пожелали, собрать круг сейчас было бы непросто. — учтиво заметил кастелян и, откланявшись, скрылся за дверью.
Прав он был и в этом. Даже если бы король захотел, он едва ли смог бы собрать на совет и половину круга: матриарха и верховную советницу Агну да верховного книжника Илберна, обитателя замковой библиотеки. Хранитель клинка Джеррод Раурлинг ещё на пути к Энгатару, а верховный маг Игнат пропал без вести после победы над некромантом. Явос Таммарен казнён за предательство, а призванный ему на замену казначей из Одерхолда, которого король знал с юношества, был слишком занят тем, что вникал в хитросплетения доходов и расходов короны. Наконец, бывшего командующего гвардией Дейна Кавигера, до сих пор не нашли, как не нашли и похищенную им принцессу Мерайю.
Королевская гвардия издревле служила символом незыблемости и неприступности верховной власти в Энгате. Кто-то даже сравнивал короля с драгоценным камнем, а гвардейцев с оправой, прочно удерживающей самоцвет на месте. Здоровый наследник или же, в крайнем случае, наследница же служили для простого люда доказательством того, что у династии есть будущее. И если новую дочь взять было неоткуда, то способ найти нового командующего имелся.
Вскоре после похищения дочери Эдвальд объявил турнир, победитель которого и получит почётное место. Турнир должен был состояться всего через несколько дней и король был уверен, что это яркое событие отвлечёт людей от печальных событий. Его величество распорядился пустить в народ слух, будто бы в энгатарской резне, как её метко прозвали горожане, повинны мятежники и еретики. Они замыслили покушение на короля и матриарха прямо на городской площади, но были побеждены орденом железной руки, верными защитниками простого люда. Силой Калантара был побеждён и некромант, и его союзники, вероломные эльфы, ведь боги благоволят народу Энгаты, а длань железного владыки безжалостно сокрушит любого врага, что покусится на владения священного короля Эдвальда Одеринга!
В храме Калантара, как теперь звался бывший храм Троих, каждое утро служили открытые молебны и теперь с восходом солнца над столицей разносился низкий звон могучего колокола. А чтобы жители не забывали, кому они обязаны защитой от напастей, храму было велено изготовить множество железных кулонов в виде сжатого кулака на верёвочке и раздавать их прихожанам. И то был не только символ веры. Носитель такой безделушки мог рассчитывать на помощь ордена железной руки, который теперь патрулировал город, практически заменив собой стражу.
За последнее время Эдвальд так привык к голосу в голове, что вовсе перестал различать, какие мысли и желания исходят от голоса, а какие принадлежат ему самому. Это вселяло в душу короля спокойствие и уверенность: всё идёт, как нужно, и избранный им путь — единственно правильный и для него, и для всего королевства. Победа над некромантом должна была стать лишь началом…
Его величество заканчивал последние на сегодня письма. Последние лучи солнца перестали освещать кабинет ещё с час назад, и королю понадобилась свеча, чтобы исписывать новые и новые листы своим размашистым почерком.
Когда-то отец велел учителям выбить из маленького Эдвальда привычку писать столь крупно и беречь бумагу. Дом Одерингов был не самым богатым семейством Энгаты, к тому же сам старый лорд Эдвин, что добрую часть молодости провёл в походах, во многом был человеком аскетичным и прижимистым, и детей своих воспитывал в том же духе. Одной из его «причуд» и была экономия бумаги. То, на что у Мерайи с её бисерным почерком уходила страница, у Эдвальда растягивалось на пять. Теперь всё это позади, старый лорд давно в усыпальнице, а Эдвальд мог тратить столько бумаги, сколько ему вздумается.
Мерайя… Король отложил перо и вздохнул. Как же он любил свою сестру. В порыве прохладного ночного ветра, ворвавшегося через открытое окно, Эдвальд словно учуял запах её волос, так давно позабытый. На мгновение ему даже показалось, что сестра где-то рядом, столь же учтивая и ласковая, какой он её запомнил. Но нет, то были лишь ветер и ночной морок, игра утомлённого разума.
Последнее письмо было окончено. Его надлежало отправить в Одерхолд, к племяннику Эдвину Второму, сыну покойного брата короля. Эдвальд вознамерился передать ему титул лорда Одерхолда, но только покуда он не покинет своих земель. На первый взгляд этот шаг не имел смысла, ведь в отсутствии Эдвальда племянник и так фактически управлял его вотчиной, поэтому передача казалась лишь формальностью. Но на самом деле это должно было погасить амбиции молодого Эдвина и отвадить его от борьбы за престол в случае, если Мерайю слишком долго не удастся найти.
И это не казалось королю маловероятным. Ведь Эдвин был старшим братом Эрвина Одеринга, того самого, которого имперцы в годы войны казнили в захваченном Одерхолде. Эдвину было семнадцать, он сражался вместе с будущим королём, его брату же всего двенадцать, и он остался в родовом замке. После победы на Руке лорда Эдвальд отказался повернуть к Одерхолду, предпочтя закончить войну, сразу выступив на столицу. После смерти Альберта Эркенвальда имперцы, державшие Одерхолд, казнили мальчика, а когда об этом узнал Эдвин, то лишь, процедил сквозь зубы: зато ты выиграл войну, дядя.
Король встал из-за стола и уже направился было к двери, но вдруг она, совсем без стука, открылась почти перед самым его носом. На пороге оказался запыхавшийся кастелян. Он глубоко поклонился и, стараясь, унять дыхание, заговорил.