— К сожалению, это невозможно. — проговорил голос. — Если я отпущу тебя, ты сбежишь, а Верессар оставит меня здесь навсегда. Ты хочешь предложить убить меня, я это вижу, но могу ли я тебе верить?
Драм почувствовал, как его поглощает отчаяние. Оставался последний выход.
— Загляни в мои воспоминания. Посмотри, можно ли мне доверять и достоин ли я того, чтобы сгинуть здесь? Верессар вероломен, он никогда не исполнит своего обещания, пока ты будешь для него полезен. Но твои умения для него бесценны. Смотри же! Если тебя это не убедит, можешь превратить мои мозги в кашу!
Он вспомнил всё с самого начала. Как решил навсегда покинуть Аркобанд, как встретил Таринора и доверился ему, как прошёл вместе с ним через драконье пламя и ледяной ветер битвы при Пепельном зубе. Как попрощался с ним, в тайне надеясь увидеться снова. Голос молчал. Драм уже чувствовал, как нечто чужое вторгается в его разум, мешая думать. Как мысли путаются между собой и обрываются, не успев сформироваться…
— Твоя память — самое любопытное зрелище среди всех тех, кто попадал сюда. Ты столь же отличаешься от своих собратьев, сколь и я от своих. — проговорил голос и после короткой паузы добавил. — Неужели ты и в самом деле не различаешь свои клинки?
— До сих пор не выходило.
— Судя по твоим воспоминаниям, они разные на ощупь. Даже я это ощутил. — ответил голос и Драм почувствовал в нём то, чего до этого момента не было. Усмешку.
— Я поверю тебе, Драм Дирен. Поверю и отпущу. Я вижу, ты хочешь убить Верессара, так сделай же это и за меня. За всех тех, кого мне пришлось лишить разума по его воле.
Глава 13
Драм принялся судорожно соображать. Казалось, в окружающей его тьме забрезжил луч надежды.
— Мне нужно будет как-то выбраться отсюда, но руки связаны за спиной… Герелет обещал освежевать меня прям здесь, у него должен быть с собой нож или нечто похожее. Так я сумею выполнить обещание и подарить тебе покой. Но прежде, чем ты отпустишь меня, есть последняя просьба…
Прежде чем Драм успел сформировать мысль, он получил ответ.
— Я не могу пропустить тебя в разум Герелета. Это слишком опасно для таких, как вы.
— Мне нужно понять, где я и куда мне идти. Впрочем, ты можешь снова выполнить их волю и провести здесь вечность. А я буду двадцать четвёртым в бесконечном списке твоих жертв…
— Хорошо. — голос прозвучал с явным недовольством. — Но одному тебе не справиться. Если попадёшь туда один, его разум попытается тебя изгнать или поглотить. Тогда твоё сознание перестанет существовать, что для тебя будет мало чем отличается от того, что я собирался сделать изначально. Мы отправимся туда вместе.
— Я готов и буду осторожен.
Непроглядная тьма вокруг Драма вдруг стала наполняться образами. Бессмысленные, красочные и разнообразные, они сменяли друг друга, пока не превратились в комнату с множеством дверей, каждая из которых выглядела по-разному.
— Это память Герелета. Мне показалось, что тебе легче будет представить её в таком виде. За каждой дверью будут воспоминания, объединённые чем-то общим. Они могут повторяться, поскольку одно воспоминание может иметь множество связей. Приблизься к одной из них.
Драм, хоть и не ощущал своего тела, бесплотным призраком подлетел к двери прямо перед ним и сознание тут же заполнило приятное чувство. Изящные узоры из золота и серебра на её гладкой поверхности причудливо переплетались, образовывая сложный, но гармоничный рисунок. Драм уже приготовился было попасть вовнутрь, но обнаружил, что у двери нет ничего похожего на ручку, а него самого нет рук. Он попытался сосредоточиться на том, чтобы открыть её, но дверь никак не поддавалась. Лишь желание попасть туда неуловимо усиливалось.
— Я помогу. — голос прозвучал совсем близко. — Но будь осторожен. Не дай его разуму поглотить твой собственный.
Едва он сказал это, как дверь распахнулась, а пространство вокруг заполнили ужасающие сцены пыток. Люди, эльфы, этельдиар, реальные и воображаемые, с искажёнными до невозможности пропорциями, бились в агонии, а среди какофонии криков и стонов отчётливо выделялся безумный смех Герелета. И, хоть это зрелище вызывало у Драма отвращение, оно же приносило ему ни с чем не сравнимое наслаждение. Сладкое чувство заполняло разум, заставляя забыть обо всём. Вдруг что-то едва ощутимо потянуло его вперёд, в пучину извращённого удовольствия. Драм понимал, что должен сопротивляться, но сил на это у него не было, слишком силён был соблазн…
Резкий рывок, и он снова оказался в комнате, а в разуме осталось лишь ноющее чувство утраты. Дверь же выглядела потрёпанной, прекрасный узор испорчен, словно кто-то нарочно расцарапал его лезвием.
— Я едва успел вырвать тебя из этих пут. — печально проговорил голос. — Об этом я и говорил, предостерегая тебя. Герелет находит удовольствие в причинении боли и это затмевает для него все прочие способы получить наслаждение. Для него это столь притягательно, что он неспособен сопротивляться, и ты только что заглянул в его извращённые мечты. Его разум настолько захвачен ими, что подействовал даже тебя. Ты ощутил их на вкус и едва не растворился. Опасайся того, что ему нравится. В следующий раз я могу и не успеть.
Следующая дверь была совсем не похожа на первую. Испещрённая бороздами и бугорками, сделанная из тёмного металла она терялась на фоне каменной стены комнаты, словно её специально старались спрятать. По ту сторону вновь оказались сцены пыток, только на сей раз в каждой из них жертвой становился сам Герелет. Драм почувствовал невыразимый ужас и поспешил удалиться.
— Да, он боится испытать ту же боль, что он причиняет другим. — сказал голос. — Это его главный страх, за которым остальных, не столь значительных, даже не видно. Иногда он заполняет его разум полностью, я чувствую это, когда он приходит ко мне с очередным пленником. Впрочем, в последнее время этот страх стал слабее. Наверное, он научился бороться с ним.
— Он принимает «пыль». Это…
— Я вижу. — с отвращением перебил голос. — Герелет избегает боли, даже зная, что это медленно губит его самого. Нахожу это отвратительным.
Очередная дверь, сделанная из сотен скованных вместе лезвий, открыла Драму череду разнообразных лиц, заставив ощутить стремительно растущее в глубине его собственного разума негодование. Должно быть, это те, кого Герелет ненавидит. Среди них он заметил и своё собственное. Прежде Драму казалось, что он главный объект ненависти своего мучителя, но его лицо быстро исчезло из виду, уступая место незнакомцам. Внезапно за сменяющими друг друга лицами появилось другое, больше и отчётливее прочих. Оно принадлежало женщине этельдиар и нависало над остальными, заставляя выглядеть их незначительными. Кто бы это могла быть?
— Это его мать. — произнёс голос. — К этому воспоминанию ведут множество противоречивых чувств, но ненависть — главное из них. Он ненавидит её больше всего на свете.
Волосы женщины выбивались из-под жёлтого платка и казались размытыми, будто в тумане, но её привлекательное лицо виделось чётко. Правильные черты, большие глаза, еле заметная родинка у левого глаза. Редкость для обитателей подземья. Хоть лица этельдиар, как правило, долго не выказывают возраста их обладателя, это казалось особенно молодым. Должно быть, мать родила Герелета в совсем юном возрасте. Но тогда как он мог настолько отчётливо её запомнить? И откуда этот странный жёлтый платок? Такой цвет этельдиар не носили, предпочитая более холодные оттенки.