— Почему же ты не такой?
— Агрессия не была чертой нашего народа. Мы сыны сущности, что народы имён называли Тлассом, богом снов. Эти же народы позже звали нас словом «тла’урн», пожиратель снов. Да, народы имён — это все вы. — ответил неизвестный едва Драм задался этим вопросом у себя в голове. — Прости, я буду ждать, пока твой вопрос сформируется полностью, прежде чем давать ответ. Так принято в диалоге разумов, но мне давно не доводилось общаться с подобными мне. Вы даёте имена всему вокруг, мы же мыслим и общаемся образами. Именно таким образом мы ведём диалог разумов и с тобой. Жаль, он продлится недолго.
— Ты хочешь лишить меня разума?
— Не хочу, но должен.
— Почему? Чем ты так им обязан?
Снова наступило молчание. На этот раз оно длилось даже дольше прежнего, как показалось Драму. Когда уже казалось, что голос замолчал навсегда, он раздался вновь:
— Они обещали убить меня.
«Даже такое существо боится смерти…» — успел подумать Драм и голос его отца тут же раздался вновь.
— Нет. Я надеюсь, что они меня убьют. Иного пути обрести покой для меня нет. Я долго блуждал по глубинам мира, снова и снова убеждаясь, что все мои собратья лишились разума. Тогда я решил идти к верхним уровням мира и брёл, в надежде, что кто-нибудь оборвёт мою жизнь, пока меня не схватили. Я не сопротивлялся и ни с кем не вёл диалога, пока меня не привели сюда, к тому, кого зовут Оринесом Верессаром. Я попросил его прервать мою жизнь и дать мне воссоединиться со Спящим богом. Он согласился, но я жду исполнения его обещания до сих пор.
— Разве ты не мог увидеть, что он лжёт? Прочитать его мысли?
— Даже если его тело будет так же близко, как сейчас твоё, я не могу распознавать ложь. Ваши мысли так запутаны… Ему достаточно подумать о моём убийстве, и я увижу это. В тот момент я явно ощущал его ненависть и желание меня убить, но, судя по всему, он собирался сделать это не сразу. После этого сюда пришёл Герелет и принялся меня увечить. Я ярко ощущал его разочарование. Он ожидал, что я буду испытывать сильную боль, но мы устроены иначе, чем народы имён. Я ощущал в нём сильное желание меня убить, поэтому стойко вынес все его манипуляции и ждал. Ждал, пока меня приковывали к стене. Ждал, пока ко мне приводили всё новых и новых пленников, чьи разумы я потрошил в поисках нужной информации, чтобы вложить её в разум Герелета. Так будет и на этот раз, а потом я снова буду ждать.
— Почему ты просто не упал с обрыва где-нибудь в глубине?
— Такие, как я, не могут убить себя. Мы не способны на это на уровне инстинктов. Да, даже заставить кого-то сделать это, завладев его разумом.
Драм подумал о том, чтобы потянуть время, но тут же получил комментарий от голоса на это:
— Время для тебя остановилось. Диалог разумов может длиться долго, но для окружающих это… считанные минуты. Да, так бы ты сказал.
— Тогда почему не уничтожить мой разум сразу же? Зачем этот разговор?
— Те, кого приводит Герелет, обычно полны ярости и ужаса, их разум разрывается на части, обычно мне не удаётся вступить с ними в диалог.
— И много ли таких было до меня?
— Двадцать три.
От этой цифры Драму вдруг стало невыносимо гадко. Ненависть к Верессару запылала с новой силой.
— А был ли среди них кто-то по имени Эрон Дирен? — с надеждой спросил Драм. — Ты можешь увидеть его в моей памяти.
— Только в тех воспоминаниях, которые ты сам откроешь для меня. Иначе твой разум начнёт разрушаться. Ты можешь воспоминания о нём на поверхность, тогда я увижу их без внедрения.
Драм постарался воскресить самые яркие моменты из прошлого, когда их с Элоной отец делал всё, чтобы его дети были счастливы.
— Да. Я помню его. — раздался голос, и тьма вокруг Драма словно стала ещё непрогляднее. Ему хотелось кричать, но он не мог. — Вижу, он был твоим отцом. Теперь понимаю, что он имел в виду.
— О чём ты говоришь?
Голос ответил не сразу.
— Он был хладнокровен и решителен. Наш диалог был самым коротким на моей памяти. Эрон Дирен передал единственную мысль: Делай, что должен. И я сделал. Верессар хотел выпытать у него сведения о вас с сестрой, но мне не удалось найти их в его разуме.
— Потому что он действительно ничего не знал…
— Последним, что промелькнуло в его угасающем разуме была мысль о его семье, в частности, детях. О вас с сестрой. О тебе, Драм Дирен. Думаю, тогда я ощутил в нём то, что ты бы назвал любовью и… надеждой. Думаю, это верное понятие.
— Я должен выбраться отсюда! — эта мысль показалась Драму яркой вспышкой.