— В ваших покоях куда уютнее, чем в комнате Маркуса. — заметил Рейквин, и Алессия несколько смутилась, хоть и поняла, что эльф попытался сделать ей комплимент. Не найдя слов для ответа, декан воды просто улыбнулась, не сказав ни слова, понадеявшись, что эта улыбка получилась не слишком неловкой.
Когда они добрались до покоев архимага, там уже не было ни обломков портальной арки, ни записей бывшего хозяина. На сей раз Рейквин оказался куда более сдержанным в словах, и сказал только, что повесил бы на окна занавески. В солнечную погоду в комнате может стать душно. Эльф обошёл покои вдоль и поперёк, остановившись у внушительного книжного шкафа.
— Впечатляющая коллекция. — проговорил он с уважением в голосе. — Вингевельд был человеком незаурядного ума. Даже немного жаль, что я не был знаком с ним.
— Он натворил столько зла и принёс Энгате столько бед, что Академии ещё очень долго не отмыться от этого. — укоризненно сказала Алессия. — Если не хотите испортить о себе впечатление у преподавателей, постарайтесь отзываться о нём менее восторженно.
— Неужели его уже успели так возненавидеть здесь?
Алессия вздохнула и подошла к двери.
— Идёмте, я кое-что вам покажу.
Она повела Рейквина обратно в Западное крыло, но на этот раз их путь лежал не в покои Маркуса, а в один из кабинетов. Когда они вошли туда, Рейквин увидел чуть больше десятка студентов факультета огня, занятие у которых проводил сам Ирвин Фосс, нынешний декан. Он объявил им, что сам архимаг почтил своим присутствием их занятие по основам огненной магии.
Студенты, а особенно студентки, с интересом разглядывали Рейквина, и тот, пожелав успехов в учёбе, поспешил покинуть кабинет. Следом за ним вышла и Алессия.
— Видели? — спросила она у несколько смущённого эльфа.
— Прошу прощения, но в огненной магии я не силён.
— Я про студентов. Сколько их там было?
— Ну, порядка дюжины…
— Одиннадцать человек, господин Рейквин. Это все студенты огня, что остались в Академии. А Ирвин Фосс, нынешний декан, лично ведёт у них занятие, поскольку кроме него на факультете остался всего один преподаватель, да и тот не самый опытный.
— Я вижу, вы к чему-то клоните, но не могу понять, к чему именно.
— Вингевельд считал огонь элементом хаоса, которому нет места в мире, что он намеревался создать. А магов огня — опасными и неуравновешенными. Так гласили его записи и письма к заместительнице Леврайд. Там же говорится и о призыве демонов-венаторов, охотников на магов, единственной целью которых было истребление огненных магов на большой земле. Он долгое время ссылал туда магов и студентов огня под самыми разными предлогами, и только теперь мы открыли ужасный смысл всего этого. Вингевельд — убийца. Беспощадный и хладнокровный.
Рейквин смутился ещё сильнее прежнего, покраснели даже острые кончили его ушей.
— Теперь я понимаю, госпожа Винтерсонг. Сделаю всё возможное, чтобы вернуть факультету огня былой вид.
— Надеюсь, господин архимаг, вы оправдаете наши надежды на лучшее будущее.
Глава 10
Когда-то в Академии Игнат с опаской глядел на раскинувшийся за стенами заповедник и воображал, какие чудовища могут там обитать и как хорошо, что он здесь, а они там. В те годы юный маг огня видел в деревьях единственную пользу — в качестве дров для растопки — и не питал к лесам никаких тёплых чувств.
Теперь же юноша, проснувшись, первым делом выходил из дома и вдыхал терпкий аромат утреннего леса. Прежде маг не любил дождей, а сейчас, когда ночью капли начинали стучать по крышам, он засыпал с приятной надеждой, что завтра его разбудит запах влажной земли и душистой травы. Игнат не считал дни, хотя их, вроде бы, прошло не так уж много, но слишком уж ему было спокойно на душе в этом месте.
Энневен редко оставалась дома. Обычно она пропадала на целый день в лесу, оставляя Коряжника присматривать за хозяйством или отправляя его пасти пару коз. Игнату же эльфийка давала какое-нибудь занятие, например велела вычистить огород от сорняков, которые здесь росли на редкость быстро: стоило повыдёргивать их днём, как следующим утром уже пробивались новые ростки.
Игнат успевал справиться с этим быстро, а после пытался не помереть со скуки, которая со временем становилась всё невыносимей. В один из дней, почувствовав в себе силы, юноша даже забрался на крышу дома, но, услышав подозрительный треск, поспешил оттуда слезть. Ещё не хватало, чтобы эльфийка заставила его чинить крышу. Потом он придумал развлечь себя, бросая мелкие камешки и веточки в коз, пока те щипали траву во дворе, а Коряжник не смотрел в его сторону. Когда он попадал в рога, те забавно трясли головой и недовольно блеяли, а древолюд, казалось, не обращал на это внимания.
Но вечером того же дня Энневен как-то узнала об этих проказах и не только строго-настрого запретила Игнату развлекаться подобным образом, но и заставила его извиняться перед козами, несмотря на уверения мага, что камешки были совсем крошечные.
Наконец, он пытался умиротворённо наблюдать за окружающим лесом. Но даже все эти невидимые за листвой птицы, голосящие без умолку, и юркие белки, рыжими огоньками снующие меж ветвей, не только успели ему наскучить, но даже начали раздражать. Пусть в лесу и легко дышится, пусть здесь спокойно и приятно спится, но заняться здесь Игнату было решительно нечем.
Если же Энневен никуда не уходила, то ухаживала за грядками, что-то негромко напевая под нос, а вечером доила коз. Вечером она неизменно давала Игнату молоко с травами, отчего тому становилось невероятно тепло на душе. После этого юноша погружался в крепкий и спокойный сон.
В один из таких вечеров эльфийка завела разговор, к которому не возвращалась с самого первого дня.
— Вижу, тебе здесь нравится. — она присела на край лежанки.
— Ещё бы не нравилось. Такого спокойного сна у меня, наверное, всю жизнь не было. Да и лес этот… И как я раньше не замечал, что он такой… Ну, красивый, гармоничный что ли.