Напротив них попивали довольно недурное вино из погребов замка Энгор со своим помощником. Хороший парень, этот Энгор. Хоть и жадноват, но это его личное дело. Кладовщика лучше его найти сложнее. Мало того, что он мог считать в уме двух- и даже трехзначные числа, так еще и преданность его дела была сравнима разве что с преданностью паладинов Инносу. Хотя, скорее всего, Гаронду он нравился больше других лишь по той причине, что этот монтерский бродяга, достигший нехилых высот (главный интендант экспедиции), был похож на самого Гаронда в молодости — такие люди многим нравятся. Энгору и его помощнику предстоит весьма сложная задача — рассмотреть весь хлам, оставшийся в замке после каторжан, описать, потом внимательно следить за поставками руды, следить за состоянием стен замка и многим другим. Так что работы — вагон.
По правую руку от лорда сидели не слишком заметные, но весьма нужные люди — дознаватель Брутус, глава арбалетчиков Удар, паладины-ветераны Тенгрон, Гарольд и Сенграт, участвовавшие еще в войне с Варантом под руководством генерала Ли, который, по иронии судьбы, теперь, когда возглавил наемников лендлорда, стал их врагом. К их мнению надо прислушиваться. Ближе них к Гаронду сидел разве что ответственный за поставки руды Парсиваль, но тот уже успел
За супом последовало мясо, довольно вкусное, но чувствовалось, что оно весь день лежало в телеге, а не в леднике. Тем временем заговорили о сути орков, кто же они такие. Были версии, что это больше звери, что это измененные злым гением Белиара грешники, что это просто другая раса людей, просто измененная суровыми условиями северного Нордмара. У последней гипотезы было меньше всего сторонников, но именно она как-то больше подходила под, пусть и небольшой, боевой опыт Гаронда. Особенно это касалось орков материковых, с местными пока еще паладины не встречались, что к лучшему.
Постепенно ужин заканчивался. К этому времени успели выпить три бутылки вина и съесть все, что было на столе. Паладины стали расходиться, но Парсиваль был занят — выслушивал рекомендации Мильтена насчет самых опытных рудокопов. Гаронд не возражал. Маг прожил тут не один год и знает, что почем. Да и вообще, у любого каторжника здесь больше шансов, чем у рыцарей. Они знают Долину, они в ней жили. А что паладины?
Лорд встал из-за стола и направился в комнату. Сразу по прибытии он присмотрел себе угловую комнатку, примыкающую к проходу, ведущему в зубчатую башню. Комнатка была вполне себе ничего, небольшая, уютная. Вдобавок с украшением — на стене висел экземпляр доспехов, принятых в королевской армии лет тридцать назад.
Под ними Гаронд поставил свои сапоги. Рядом, на столе, лежали рыцарские доспехи, которые, при всех своих достоинствах, были довольно неудобны — их практически нельзя одеть одному. Лично Гаронду не удавалось, поэтому приходилось звать оруженосца.
В кровати было очень холодно, скорее всего, из-за того, что на улице шел дождь, а камины не могли за раз согреть не протапливавшийся неделями замок. Но это ничего — воины Инноса должны выдерживать все испытания.
***
— Да, вот. Возьми и отдай Маттео. Только не вздумай пропить.
— Я и не собирался.
Руперт вышел из лавки Саландрила, пряча под курткой толстый кошелек с золотом. Хотя особой надобности в этом не было — все же в верхнем квартале никто не решится обокрасть человека. Руперт решил передохнуть. Все-таки целый день находиться за прилавком — дело весьма сложное, что бы ни говорили другие. Стоять приходилось практически в любую погоду, разговаривать с малоприятными пьяницами из портового квартала, со стервозными домохозяйками, а уж про этого Лотара и говорить нечего. За последние три дня он уже успел выучить наизусть его речь пришедшим в город островитянам.
Ученик одного из самых уважаемых и почитаемых торговцев в городе спустился покаменной лестнице в нижнюю часть Хориниса. Идти далеко не нужно — дом Маттео стоял через улицу.
Внутри было довольно темно, но сразу было заметно, что внутри двое — перед опершимся на прилавок хозяин, а перед ним какая-то женщина, что-то пыталась втолкать в Маттео высоким голоском. Руперт узнал её не по внешности, а по манере речи. Этот ностальгирующий и жалующийся одновременно тон трудно с чем-то спутать. Это Гритта, племянница плотника Торбена, живущего вниз по улице. Сам Торбен являлся прекрасным человеком, но бедным. Отчасти причиной бедности являлась Гритта, которая после смерти своего мужа стала жить в одном доме с дядей. И ладно бы только жить. Привыкшая закупаться огромным количеством бесполезных тряпок, она, оказавшись в положении хуже, чем была, продолжала покупать платья. Сейчас она, видимо, выпрашивала в долг у Маттео новую сотню золотых.
Руперт передал Маттео кошелек и снова вышел на улицу. На такую знакомую и любимую улицу ремесленников. Решил пройтись до казарм ополчения, попроведать старого приятеля Бьерна, у которого Руперт научился многим вещам, пригодившимся потом в работе у Маттео. Причем идти решил через портовый квартал, а не через торговый. Именно там Руперт провел все свое детство. Приятней места не найти.
Был уже вечер. Боспер вил попивал пиво, прислонившись к двери. Его жена тем временем тут же подметала улицу. Руперт прошел дальше, спустился в портовый квартал, поздоровался с Халвором, который решил, видимо, совершить вечерний променад. А вот и он, портовый трактир. У него, правда, было название, но его все равно никто не помнил, да и не зачем. Трактир Кардифа был, по мнению Руперта, в разы лучше, чем таверна Корагона. Тут было как-то по-свойски, что ли. Все знали друг друга. Но и побаивались. Того же Нагура, к примеру. Человека, который выходил из трактира разве что поспать, нужно побаиваться. Кардиф, как заметил однажды завсегдатай трактира Гарвелл, кормит Нагура просто так, без платы. Странное дело.
Руперт заказал полпинты пива — этого ему хватит. Нужно быть в форме. К тому же, здешнее пойло не шло ни в какое сравнение с тем, какое было у Корагона. Это был, пожалуй, единственный недостаток портового трактира. Все же, главным его преимуществом было то, что здесь можно разузнать о многом, что происходит в городе. К примеру, говорили, что в ближайших морях завелось огромное чудовище, что ополченцы будут теперь казнить за каждую провинность, что у самых ворот города убили беглого каторжника и о многом другом. Руперт подозревал, что во всех этих россказнях половина — фантазия чистой воды, но прислушиваться к этой полупьяной болтовне портовых рабочих определенно стоило. Особый интерес придавали новости о пропаже какого-то хоринисского рыбака, дескать, его съело именно то морское чудовище. При этом жаловались, что ополчение ни черта не делает, а жаловаться паладинам — все равно что жаловаться морю. Бесполезно. Эти приспешники короля в своих доспехах чихать хотели даже на ополченцев, не говоря уже о простых жителях города.
За разговорами незаметно кончилось пиво в кружке. Руперт положил на стол несколько золотых и вышел из трактира.
Прохладный ветерок с моря — вот что нужно сейчас. Но его не было. Над морской гладью царил штиль. Руперт посидел несколько минут на скамейке и отправился к казармам. Прошел мимо корабля, у которого едва был сделан киль. Прошел мимо темного портового склада, который уже давно перестал быть символом благоденствия. Поднялся наверх по каменным лестницам, обошел глухую стену казарм.
Во дворе было тихо. Солдаты ушли на отдых. У дверей, ведущих к камерам, у стационарного факела, стояли глава ополченцев Вульфгар и его непосредственный начальник, паладин Андре. Или правильней, лорд Андре. Единственный паладин, которому в городе доверяли. У него не было ни снобизма, присущего большинству рыцарей, ни горделивого вида. К тому же, было видно, что он устал. Из-под поднятого забрала доспехов виднелись потухшие глаза с мешками под ними. Даже его поза говорила о том, что должность главы ополчения весьма нервная и незавидная. Он поднял глаза на вошедшего и тихо спросил:
— Ты по делу, парень?
— Нет, я просто, — Руперт замялся, не зная, как выразить то, что он хотел сказать. — Я хотел спросить, здесь ли ополченец Бьерн?
— Нет, он в…, - начал было Вульфгар.
— Он на задании, подробности которого не столь важны, — прервал учителя мечевого боя Андре. — Мы не можем тебе сказать, где он.
— Хорошо.
Руперт с поникшей головой стал возвращаться обратно к Маттео. Просто хотелось поболтать о старых временах, да об обстановке на острове — все-таки ополченцы знают больше, чем крестьяне или даже бродячие торговцы. Да и все таки, Бьерн был лучшим другом Руперта.
На выходе из низкого коридора ученика Маттео едва не сбил бежавший ополченец. Он промчался во двор. Руперту стало интересно — что же случилось? Он тихонько подкрался к углу.
— Господин! — ополченец запыхался. — Лорд!
— Что? — раздался недовольный голос паладина.
— Там. Сообщают. В общем. Два человека пропали.
— Кто опять?