Надо отдать должное Делетуару, на сей раз пахло от него всё же не так сильно — очевидно, близость императорского двора заставляла его время от времени проводить неприятную процедуру купания.
— А что, собственно, связывало вас, кроме слова, данного без свидетелей?
— Как правило, этого бывает достаточно, милорд.
— Далеко не для всех, и не при нынешних временах, — покачал головой Делетуар. — Но тем больше моя радость от того, что я вижу вас.
— Я тоже рад вас видеть, милорд, — в изящном поклоне склонился Драонн. — Хотя должен сказать, что ожидал более тёплой встречи. Мне кажется, вам стоило предупредить привратников о том, что мы можем приехать.
— Каюсь, не подумал об этом, — с обезоруживающей улыбкой развёл руками канцлер. — Но вы, я вижу, преодолели эти препятствия. Уже познакомились с Суассаром, полагаю?
— Кто это?
— Мой помощник. Тот, что доставил вас сюда.
— А, эта движущаяся статуя? — усмехнулся Драонн. — Кажется, он также невзлюбил меня с первого же взгляда, как и прочие обитатели этого чудесного города.
— Невзлюбил? — захихикал Делетуар. — Это точно не про Суассара. Сомневаюсь, что он может возлюбить или невзлюбить кого-нибудь. Более того, я крайне сомневаюсь, что он хоть раз в жизни употребил это слово. Даже будучи младенцем, в отношении собственной матери. Вы верно заметили, он — ходячая статуя. Бесценный помощник. Я бы даже сказал — советник. Дело в том, лорд Драонн, что он — евнух. Я приобрёл его как-то в Саррассе. Выиграл в карты, не поверите, поскольку его прежний хозяин не хотел расставаться с ним ни за какие деньги.
— Что же поставили на кон вы, милорд? — против воли полюбопытствовал Драонн.
— Простите, ваше высочество, но я не могу вам этого сказать. Но вы правы — это было нечто столь же значительное. Могу сказать, что был бы безутешен до конца своих дней, проиграй я тогда. Как, должно быть, безутешен теперь прежний хозяин Суассара.
— Он так мудр, этот ваш помощник?
— Без сомнения. Но главное его достоинство — то, что он лишён мужского естества, которое, как мы знаем, зачастую заставляет нас делать необдуманные поступки. И поскольку я не столь безупречен в этом плане, как он, то зачастую нахожусь всего в шаге от того, чтобы вляпаться куда-то. И тогда он даёт мне советы, которые неизменно являются правильными. Право же, лорд Драонн, иной раз я совершенно искренне жалею, что сам не являюсь скопцом! Вот почему великими правителями часто становятся молодые, но поистине мудрыми — лишь те, кого оскопило само время!
— Довольно сомнительный вывод, милорд, — усмехнулся принц.
— Быть может, — легко согласился Делетуар. — Простите, ваше высочество, я веду тут глупые разговоры вместо того, чтобы предложить вам отдохнуть и перекусить. Я немедленно распоряжусь.
— На сей раз я не откажусь, милорд, — благодарно кивнул Драонн. — Признаться, я довольно давно не ел, а все эти волнения и вовсе пробудили во мне голод.
— Расскажите об этом, друг мой, пока не принесут обед. Говорить о делах на пустой желудок — кощунство!
И хотя у Драонна были свои представления о кощунстве, он, тем не менее, охотно отложил серьёзный разговор на потом. Он кратко рассказал о том, как добрался в столицу, и особенно о том, с каким «радушием» встретили их в Кинае и самой Кидуе. Делетуар слушал молча, с какой-то полуулыбкой на лице.
— Долгая же нам предстоит работа, — произнёс он, когда Драонн закончил. К тому времени им уже принесли отличнейший обед, чьи дивные ароматы не смогли до конца заглушить даже миазмы самого канцлера. — Нелегко будет восстановить мир в государстве.
— А возможно ли? — с сомнением произнёс принц. Обед заканчивался, так что, кажется, пришла пора переходить к делам.
— Почему нет? — с великолепной небрежностью пожал плечами второй канцлер. — Не в первый раз, и, боюсь, не в последний. Или вы думаете, что наши народы впервые вцепляются друг другу в глотки?
— Но таких войн ещё не было.
— Помилуйте, ваше высочество, это ещё не война! — утирая жирные губы белоснежным полотенцем, проговорил Делетуар. — То количество крови, которое делает дальнейшее совместное существование невозможным, пролито не было. Да и сомневаюсь, что есть вообще такое количество. Мир так же неизбежен и неотвратим, как и сама война. А в этой, с позволения сказать, войне красная черта пересечена не была.
— Наверное, у нас разные представления о красной черте, милорд, — чувствуя, как в нём вскипает гнев, заговорил Драонн. — Но убитые красноверхими сотни, если не тысячи моих соплеменников — это ли не за красной чертой? Сожжённые селения, разрушенные замки, дети, которые остались сиротами, а также дети, которым даже не дали шанса остаться хотя бы сиротами…
— Вы правы, лорд Драонн, — примирительно поднял руки канцлер. Однако его следующие слова совершенно противоречили миролюбивости жеста. — Но тогда давайте не забудем и о разорённых людских селениях Ревии, и о человеческих детях, которых бросали под копыта лиррийской конницы.
— Об этом и речь, — принц с силой вонзил ногти в ладони, чтобы сохранить спокойствие. — Мы все наделали слишком много того, что нельзя простить.
— Простить можно всё, — возразил Делетуар. — Обычно это вопрос либо времени, либо цены. И меня, признаться, немного смущает ваш пессимизм. Нам с вами предстоит сотворить небольшое чудо, что, пожалуй, приведёт в трепет всех жрецов Арионна. Не стоит приступать к нему с таким настроением.
— Хорошо, милорд, я попробую смотреть на вещи… гм… менее пессимистично.
— Я бы предпочёл, чтобы вы сказали «более оптимистично», ну да ладно. Итак, что вы предлагаете?