О нет, — нагло вру я с самой обезоруживающей улыбкой, — ты был само очарование, просто ангел во плоти.
Насмешка изгинает бровь Доминика недоверчивой дугой, прямо знак вопроса в действии.
Наверное, поэтому этот «ангел» ощущает себя так чертовски паршиво?! Голова раскалывается…
А я говорила, что так и будет, — вклинивается в разговор Ева, вытирая полотенцем вымытые волосы. — Вот, нашла в аптечке! — и она протягивает Доминику таблетку аспирина. — Стакан возьми сам на кухне.
Мы оба, наверное, представляем со стороны забавную пантомиму под названием «смущен, не знаю, как быть дальше», а Ева — хвала большим маленьким девочкам! — уже продолжает:
Я, кстати, хочу на завтрак французский омлет — меня твоя мама научила! — зыркает она в сторону парня озорным взглядом, — с салатом из помидоров, а ты что любишь есть по утрам?
Э… даже не знаю, — смущенно лепечет он, бросая на меня недоуменные взгляды. — Но французский омлет и… салат звучат вполне себе аппетитно…
Здорово, — провозглашает моя дочь, скручивая волосы в крепкий жгут и скрепляя его на затылке, — в таком случае берусь за готовку, а вы можете… ну, например, прибрать постель…
Упоминание постели заставляет Доминика вскочить на ноги и пробормотать:
Прости, думаю, мне не стоит оставаться на завтрак… Неловко садиться за стол в таком виде, — он указывает на свою измятую одежду, — да и просто…
Ник! — его слова прерывает восторженный вскрик Элиаса, котрый как был в пижаме выскакивает из комнаты сестры и повисает у парня на шее.
Привет, парень! — Ник удобнее подхватывает мальчика за ноги.
Мы сегодня опять будем есть мороженое? — c надеждой в голосе осведомляется тот, заглядывая собеседнику в глаза.
Нет, мой милый, — решаю я спасти Доминика от допроса, — сегодня вы будете есть французский омлет с салатом, — хмыкаю я неловко, — а пока дяде Нику надо привезти себя в порядок и принять душ…
Да, ты сегодня воняешь! — честно выдает ребенок, морща нос.
Извини, парень, такого больше не повторится! — говорит ему Доминик, спуская мальчика на пол. — Джесс, я лучше пойду, — теперь он обращается ко мне, — правда, как-то неловко вышло…
Куда ты пойдешь? — поспешно интересуюсь я. — Вчера ты сказал, что со всеми и всюду перессорился, — я многозначительно улыбаюсь. — Не глупи, мы будем рады твоей компании. Хотя бы во время завтрака…
Отпускать его не хочется абсолютно, надеюсь, что и ему не хочется уходить…
Можешь воспользоваться голубым халатом, — инструктирую я парня, отправляя его в ванную, — он мой… и чистый, — решаю присовокупить я. — Если хочешь, могу дать чистую футболку и джинсы…
Ник окидывает себя оценивающим взглядом и утвердительно кивает. Ни один из нас ничего не говорит о том, чьи это могут быть вещи, но по лицу Доминика я понимаю, что эта мысль проносится и в его голове… Я отправляюсь в дальнюю комнату, на время ремонта заменяющую нам склад, и выуживаю из-под завалов коробку с именем мужа на крышке: мне не хватило решимости избавиться от всех его вещей разом и я сохранила несколько футболок и джинс как память о нем. Казалось кощунством выбросить все его вещи в одночасье, словно такого человека, как Юрген Керрнер, и не существовало вовсе…
И вот я намерена поделиться этими вещами с мужчиной, который занял место мужа в моем сердце…
Я подношу чистые и отглаженные вещи к своему лицу, словно пытаясь вернуть память о мужчине, которого когда-то любила, но ощущаю лишь еле заметный цветочный аромат ополаскивателя и… ничего более. Эти вещи обезличились, стали просто грудой одежды, за которой уже никто не стоял.
Я уже и забыла, когда за завтраком в нашем доме бывало так весело: Ева приготовила отличный омлет, который все мы наперебой расхваливаем, Элиас же продолжает вспоминать «мороженный турнир», и Ник обещает ему повторить нечто подобное, только теперь еще и в компании Томми. Все почти как прежде, когда еще не было той злополучной аварии и сиротливого стула слева от меня, который никогда не давал нам забыть о том, что мы с детьми потеряли. Но теперь на этом стуле сидит Доминик в слегка нескладно сидящей на нем одежде Юргена, и мы ощущаем странное воодушевление — я замечаю его в каждом из нас. Одним словом, это завтрак счастливых людей, не больше не меньше!
Из раздумий меня вырывает голосок дочери, сообщавший Нику о том, что сегодня у нас по плану поклейка обоев и лишняя пару рук нам бы точно не помешала.
Ева! — спешу возмутиться я. — Мы не можем заставлять человека с похмельной головой заниматься поклейкой наших обоев. Справимся сами…
Дочь, похоже, не воспринимает мое возмущение всерьез, поскольку тут же восклицает:
Неужели мой шикарный завтрак не достоин толики благодарности?!
Благодарностей уже было более чем достаточно, — возражаю я ей.
Но я правда, хотел бы вам помочь, — вмешивается в наши пререкания Доминик. — Ева права, лишняя пара рук никогда не помешает…
… лишь бы эти руки росли из правильного места! — дерзко обрывает его моя беспардонная дочь.