— Не замай! То наша именная печать, Аленка ею заклинает клад накрепко: охотников до чужого добра, особливо царского, завсегда пруд пруди.
— Очень надо! — хмыкнул Максим. — Я и не собирался ее трогать.
— Ну и стой смирно. И вообще лучше молчание храни, не мешай Аленке.
— Да она, по-моему, так сосредоточена, что хоть благим матом ори — не пошевелится.
— Ты еще подери глотку, дубина стоеросовая! Сорвешь голос — и все наши труды насмарку.
Сердитый тон Авери заставил Максима растеряться:
— При чем тут мой голос?
— Всякий взятый клад первое время непременно расслаблен, сиречь сила его вовнутрь обращена. Его можно дробить, передать кому или сбросить в иное место, только ни нам, ни государю корысти в том нет. Аленка держит клад и дает ему укрепиться, но пока он податлив на любое нарушение чинного хода вещей подле себя. Покамест сей ход мы нарушаем нарочно, печатью, и потому это делается заклятием. Но если другое перебьет внимание клада, станет заклятием как раз оно, и пока вдругорядь не свершится, дело до конца не довести. Нам сказывали родители: некогда они брали клад в грозу и уже печать приготовили, да тут прямо над головою сверкнула молния, и клад оказался заклят на нее. Так он и остался расслабленным, пропал без толку, как подмоченный порох.
— Для царя, может, и без толку, а нам с тобою польза была, и немалая, — откликнулась Аленка. — Или забыл, на ошметках какого клада мы с тобой первую науку проходили?
— Ага, помню, как ты вместо него гнездо осиное нашла и заревела!
— Зато позже, как справилась, батюшка мне шелковый платочек подарил!
Яркая вспышка, последовавшая почти сразу за этими словами, заставила Максима на мгновение зажмуриться. Аленка весело вскинула кулачки:
— Все! Все!
— Велик ли клад? — деловито осведомился Аверя.
— Восемь таланов!
— Черт, мало!
— Не хули судьбу: потом найдем и больше. А сей клад на карту надобно нанести.
— Успеется. Что же до карты… согласно ей нам далее придется ехать через людные места и (тут Аверя перевел взор на Максима) нужно тебя приодеть. Не будешь же ты прятаться все время в повозке, точно нетопырь в дупле.
— А зачем мне прятаться?
— Своими портами нас осрамишь!
— Обычные шорты…
— У вас они обычные. То не довод!
— Тут в семи верстах село, — встряла в разговор Аленка, — и ныне там подторжье перед ярмаркой. Оттуда я тебе и привезу обнову. Стой, не шевелись! — Девочка быстро измерила пядями требуемую длину штанин, рукавов и окружность в поясе.
— Ребята, неудобно как-то, что вам придется тратиться…
— Отговорок ищешь? — лукаво произнесла Аленка. — Так мы тебя в парчу и не будем рядить. А свои люди всегда сочтутся.
«Они и правда для меня уже свои, хоть я их всего-то три дня знаю», — подумалось Максиму.
— А у меня для тебя еще кое-что есть, — продолжила Аленка. — Сделай-ка распальцовку: ты небось следил за мною и не ошибешься. — Она коснулась своей рукой руки Максима. — Вот так: мизинец к мизинцу, указательный к указательному. Теперь у тебя есть три талана от сегодняшнего клада. Располагай ими по своему усмотрению, назад не попрошу. Только на пустяки не трать!
Аленка выпрягла одну из лошадей, вскочила в седло, ударила лошадь по бокам пятками и умчалась. Максим некоторое время смотрел ей вслед, затем поглядел на свою руку и растопырил на ней пальцы:
— Ну, и что мне делать с таким подарком?
— Сказано же: что хочешь, — отозвался Аверя. Он откинулся на мягкий мох и лениво наблюдал, как совсем успокоившиеся птицы беззаботно перепархивают в кроне деревьев. — Видишь ту птаху, с красной грудью?