Мявка прошлась вдоль гнома, стараясь не тронуть его, тревожно понюхала воздух. И легла вокруг головы, разбитой разбойниками.
Одон поморщился от слабого дуновения тепла от кошки, но потом закрыл глаза и затих. Мявка тоже лежала недвижно. Я подумал и двинулся дальше. Показал торговцу продукты.
Купленное мясо Арман одобрил. А вот салат явно завел его в тупик.
— Ты ешь эту траву? — удивленно спросил он.
— Да, — просто ответил я.
— Мужчина должен есть мясо. Ну или хотя бы горячее — кашу там, похлебки. А сырую траву едят травоеды.
Опять травоеды. Я поинтересовался, кто это.
Оказалось, это полуразумные жители королевства, проживающие в устье больших рек и на морском побережье. Они не имели права подданства, но и животными тоже не считались. В чем-то они были похожи на арпанов, только жили больше в воде, а не на земле. Главное их питание заключалось в растительной пище типа водорослей и небольшом количестве морепродуктов — ракушки, раки, улитки. То есть те типы в ресторанчике обозвали меня обезьяной. Вот нахалы!
Прибежала Мявка, как всегда, облизнулась и громко зарычала, требуя награды за добровольную явку. Надо накормить это чудо, а то еще меня съест. Я выложил часть мяса, которое наивно предполагал отдать на прокорм завтра. Кошка ела так, словно разгружала вагон с углем. Я подумал, что чересчур оптимистичен по поводу финансового потенциала. Она сожрет мои ресурсы за несколько месяцев!
Кто-то неподалеку принялся на ночь глядя колотить по дереву. Днем, при прохождение через мост, ездовой арпан не вписался и задел столб повозкой. Несколько досок оказались повреждены. Поскольку гном был ранен, арпаны кое-как умели лишь править и только в караване, повозку пока оставили в "модернизированном" виде.
Кто-то из арпанов пересадил себе мозг приблудной собаки, стал умнее и принялся за ремонт? Ведь завтра, за день пути поврежденная повозка может окончательно развалиться. А груза Арман взял на десять имеющих повозок. Вариант трудоустройства на должность плотника Серога или феев я отмел сразу. Сейчас они занимаются поглощением огромного объема пива. А если бы не пьянствовали, то презрительно отнеслись к любой попытке привлечь их к общественно-полезному труду. Они нанимались только охранниками.
Арман работает? Я представил толстяка с молотком. Нет, это не возможно. Здесь чисто утилитарный подход — большой живот и короткие руки не дадут ему возможности дотянуться до повозки.
Я сдался. Что я вам Альберт Эйнштейн, скрещенный с Шерлоком Холмсом, чтобы разгадывать логические задачки?
Мявка собиралась спать и вопросительно посмотрела на меня взглядом жены на гуляку мужа.
— Спорим, малыш, что я пробегу стометровку быстрее? — спросил я.
Мявка мрыкнула и свернулась в клубок. На сегодня план по физическим нагрузкам она считала выполненным.
Дело хозяйское. Я вышел из палатки и направился звук ремонтных работ. Двигало мной не только любопытство. А этом мире информативность граничила с безопасностью, а последняя гарантировала от многих повседневных неприятностей, в том числе смертельных. Кто там болтается?
Оставшись одна, Мявка горестно взвыла. Когда попытка пробить на жалость не прошла. Мявка вывалилась из палатки, в несколько прыжков догнала меня и поплелась позади, громко стеная и перемежая жалобы на хозяина с его морально-биологической характеристикой.
В надвигающихся сумерках с поврежденной повозкой возился…. Одон!
Он кивнул мне, как будто мы не встречались.
— Вот решил навести порядок, а то завтра развалится. Эти криворукие, — кивнул он на арпанов, — ничего не умеют делать, только жрут.
Гном был не совсем прав, но меня интересовало совсем другое:
— Послушай, тебя же полчаса назад скрючивало от боли. Даже лежа покачивало. А теперь ты выздоровел, словно и не пострадал совсем.
— Да, — подтвердил незаметно подошедший Арман, — мне тоже интересно.
Одон только руками развел, не зная, что ответить.
Мявка, возмущающаяся моей прогулкой, отпустила последнее ругательство, замолчала и навострила уши, прислушиваясь к нам. Полученная информация заинтересовала ее, она перестала капризничать, забралась на ремонтируемую повозку и уселась на ней, самодовольно глядя на нас. Прошлась по повозке, гордо мяукнула, намекая на свой вклад в излечение гнома. И даже потрогала Одона лапой, предлагая догадаться с пяти попыток, кто его излечил. Вместо гнома ответил Арман, который ничуть не усомнился в праве Мявки считать себя великим лекарем и догадливо сказал:
— О достопочтимая кошка, я и мой слуга благодарим тебя за ту милость, которую ты оказала ему в своей доброте.
Одон почесал затылок:
— А ведь, пожалуй, верно, кроме нее лечить меня больше некому. Хотя скажи кому…
Арман и Одон глубоко поклонились замершей в гордой позе Мявке. Будь на ней китель, она бы гордо просунула в него лапу в наполеоновском жесте. Но вместо этого ограничилась приветливым маханием хвоста.