Торговец предложил:
— Достопочтенная кошка, если ты не против, я угостил бы тебя свежей птицей, купленной мной в таверне.
Мявке досталась целая тушка размером с курицу, купленной Арманом для себя, но в итоге попавшая в ее желудок. И ведь почти съела! После этого, сытая и гордая собой, она побрела в палатку. Время было уже позднее, а завтра был очередной переход и я последовал за ней. Надо было набираться сил. Я всеобщим любимцем не являлся и надеяться на место в повозке никак не мог.
Остатки курицы Арман передал мне — Мявке на завтрак.
Уже на грани сна я услышал пьяное трехголосье вернувшихся из таверны нехристей. Я выглянул. Упившиеся Машк и Верк петь (вернее, выть) еще могли, но уже явно не понимали, где находятся и были не способны перебирать конечностями. Крылья болтались и волочились по земле. Интересно, а если оторвать одно, оно отрастет?
Не менее их упившийся Серог, тем не менее, кое-как передвигался и тащил их на себе, криком обозначая текст какой-то воинственной песни.
Я посмеялся этой дивной картине, залез под одеяло, прижал к себе Мявку и мгновенно заснул.
Глава 6
Утром Мявка принялась по привычке меня будить. Зевая, я выложил на дошечке кусочек курицы и оставшуюся часть сырого мяса, после чего отправился обратно под одеяло. Но сон уже прошел. Вот ведь незадача! До подъема еще не меньше получаса. Ох уж эти жаворонки в обличье кошки.
Мявка словно услышала меня. Перекусив, она осторожно подкралась ко мне, намереваясь поразвлечься. Увидев, что я не сплю, она обрадовалась, подскочила и потрогала лапой одеяло, предлагая откинуть его и встать.
У меня было другое мнение. За ночь посвежело. Кошке в ее шубке было очень даже ничего, а вот мне холодновато. Чтобы отлечь Мявку я принялся с ней играть, внезапно выкидывая руки из-под одеяла и трогая за шкурку.
Мявка обрадованно согласились и начала ловить руки. Если ей удавалось схватить пастью руку, она тут же принималась драть ее задними лапами, и хотя когти не выпускала, но все равно игра была на грани фола. Приходилось менять руки и прятать их поочередно под одеяло.
Разгоряченная кошка запускала лапы под одеяло и искала пропавшую добычу. В обычном состоянии лапы казались короткими, но когда она вытягивала их, они казались бесконечными.
Пользуясь занятостью кошки я незаметно вынул руки. Мявка увидела это и замерла. Я физически почувствовал, как мозговые шестеренки кошки медленно завертелись. Она соображала. Наличие двух рук и двух ног у человека не было для нее секретом. И теперь я видел, как Мявка задумчиво посмотрела на одну руку — это раз, — наверняка сказала она себе, потом перевела взгляд на вторую — это два. Значит, — сказала она себя, — под одеялом рук нет! И она радостно запрыгала по мне.
— Скоро ты станешь разумной, — сообщил я кошке.
Мявка не отрицала, радостно и громко заявила: «Мяу!», что, скорее всего, в данном аспекте означало «Ура!».
Я поднялся с постели и взял ее на руки. Кошке не понравилось подобная фривольность и она принялась выкручиваться. Не хочешь — не надо, иди гуляй. Я опустил ее на земле. Мявка важно пошла вдоль обоза. Ишь ты, актриса!
Около лагерного очага я просмотрел учебный видеокурс на тему: «Некоторые аспекты глубокого бодуна нелюдей на примере феев и орков».
Нелюди всем своим видом внушали жалость. Я ошибался, когда раньше считал орков зелеными. Вот теперь Серог был ЗЕЛЕНЫМ. Особенно впечатляло лицо, цвет которого был каким-то ультразеленым с синеватой желтизной. Серог сидел на земле, тяжело дышал, поминутно икал, и упорно не хотел есть. Это надо было видеть. В обычное время орка нельзя оторвать от еды ни под каким предлогом, любая попытка оторвать от процесса окончилась бы жуткой дракой. Поэтому подобное явление продовольственного целибата стоило занести в анналы.
Феи скукожились и превратились в мумии фей. Их крылья опустились и бессильно волочились, от них разило жутким перегаром, а рост сократился еще более. Теперь это был метр, но без кепки.
— Вот, — нравоучительно сказал я Мявке. — Будешь пить, тоже превратишься в таких тварей некромантов.
Мявка принюхалась к похмельным существам, сморщила мордашку, и рявкнула, протестуя против такого варианта ее будущей жизни.
Жалостливый Тивон сходил с кожаным бурдюком к ручью за водой. Страдальцы жадно прильнули к нему, судорожно глотая воду, как путешественники после прохода Каракумов.
Но организмы, переполненные накануне пенной жидкостью, отказывались от новой порции. Орка и феев вырвало. Мявку, несмотря на идущее запахи, заинтересовал обратно-вращательный процесс воды в природе и она мяукнула, поинтересовавшись у Серога в причинах этого явления.
Орку было все равно. Он посмотрел на кошку мутными глазами, явно не узнавая ее. Затем страдальца снова скрутил рвотный позыв. Мявка отскочила и посмотрела на меня, ожидая, что хотя бы я по старой дружбе объясню ей происходящее.
Я с трудом взял ее на руки. Однако, килограмм пять будет. Сильно же она вымахала за ночь! Почесал ей за ухом. Мявка заурчала, внимательно посмотрела мне в глаза. Теперь, когда она вымахала до размеров собаки, было видно, что в зеленых глазах как бы медленно всплывают золотистые горизонтальные полоски.
— Дяденьки болеют, — пояснил я, — дяденьки отравились. Есть такой яд, Мявка, пиво называется. Его специально пьют, чтобы потом отравиться.
Мявка удивленно мяукнула. Концепция пьянства была за пределами ее понимания и она начала тереться об меня, энергично подталкивать лапами в грудь, стимулируя для дальнейшего рассказа. Но у меня не было никакого желания объяснять сложные для кошки понятия. Подрастет — поймет. Нет — и это хорошо.
Я опустил кошку на землю. Она встретила перемещение недовольным воплем, но быстро успокоилась. Ей было необходимо разобраться в странном состоянии орка и феев, а я мог подождать.
Но тут Арман подал сигнал о выходе. Страдания нелюдей его особенно не беспокоили, насильно в рот накануне никто не наливал, твари взрослые, сами должны разбираться, сколько им пить, чтобы утром выйти в дальнейший путь.