То, как Ютий нагло язвил, раздражало Тирея. Зато Иридий вошел во вкус.
— Тогда вам не о чем волноваться. Я не из “Ордена” и никогда не буду за него, ведь любой умный поймет, что белые короли — сброд недостойны, который, осадив клочок земли, не способны его захватить. Ничтожества, — закончил с усмешкой.
Тирей сжил кулак: “Выскочка, — думал он невольно. — Паскудно гаркаешь перед наследником!"
Повелитель загудел в смешке.
— Ну-ну, Ютий, не бубни страсти. Белые короли несут грамм пользы. Враги нужны, чтобы знать “Когда и в чём мы отстаем”. Они — своеобразная планка, ниже которой нельзя опускаться. Безумно недостойный враг уничтожит себя сам.
Теперь хватит допросов, Иридий, — усек его пыл Арагонда. Сын с негодованием приподнял бровь. — Мне не нужны лица, чтобы отдавать приказ. Важно лишь то, как его исполняют.
— Если вам это угодно, — отступил сын и опустил глаза со смирением.
Все сочли послабление повелителя, как сигнал. Новичок никому не нравился, а без лица — сильней кусался. Зато Арагонда горел в любопытстве. Ему нравятся таинственность и скрытность Ютия. Арагонда захотел разгадать секрет, но не силой, а хитростью, медленно наслаждаясь.
Вдруг Арагонда демонстративно кашлянул. Всё сосредоточились на нём.
— Ютий, мой первый указ, донеси сведения до совета безопасности. Скачать их можешь в серверной, Варфоломей покажет путь.
Советник согласно кивнул.
— Варфоломей, переходи на следующий этап программы освоения космоса. Мне нужен космический корабль и двигатель, который работал бы на основе прототипа. А ты, Иридий, будешь распределять ресурсы к проекту.
— А на чем в первую очередь экономить, повелитель? — упирался наследник. — На жителях или войне? Или урезать затраты на ремонт и строительство? Например, поезда?
— Говорят, ходить пешком полезно, — влез Ютий.
Иридий оскалился.
— Тихо, тихо. Я согласен, погорячился, — разнял их повелитель. Наследник удивился рассудительному возгласу владыки. Он бы с иронией усмехнулся, если бы оказалась, что это прогулка пошла на пользу. — Перенеси отчеты и предложения в мою серверную, Иридий. Может, найдется место компромиссу.
— Благодарю, — ответил и поклонился сын.
Они обговорили все вопросы. Варфоломей поинтересовался здоровьем повелителя после покушения. Арагонда успокоил, что его тело всегда в здравие, а ум не ощутил ни стресса, ни его веяния. Иридий иронично хмыкнул. После повелитель покинул тронный зал. Варфоломей вежливо обратился к Ютию, напоминая, что должен показать путь. Дарссеанин неожиданно поблагодарил его. Варфоломей приятно удивился, но, когда они проходили мимо Иридия и Тирея, Ютий, будто демонстративно, толкнул телохранителя плечом. Советник возбранил его. Поэтому Тирерий гогоча, последовал за наследником.
— Если есть претензии, то выражай их в дуэли, — сделал Варфоломей замечание. — В замок берут наидостойнейших, поэтому соответствуйтребованиям!
Дарссеанин сделал небольшой поклон и извинился. Он добавил, что случайно ударился. Варфоломей гордо приподнял шлем, знатно выпрямился, думая "время рассудит" и повел новичка в северную. Он чуть не прошел вход, гадая над тем, как повелитель может интересоваться наглецом, как может закрывать глаза на такое явное неуважение.
Глава 6 Желание испытать…
1
Кремовая комната. К лесу дует щёку стекло. На него надели рубашку в клетку. И, как только за окном поплыла гигантская глыба, роняя парную стружку на плодовые макушки, по комнате поползла короткая тень. Она упала на искусственное дерево в центре, кремовые стены и пористый резиновый линолеум. На миг остался только мягкий свет пластмассовых плодов, который освещал под ветками: глициновую кожу на бёдрах, родимые пятна на животе и светлое бельё. Недолго томясь, тень потерялась в лучах солнца.
Окна пролили свет на ванночки-капсулы, туда, где по толстой прозрачной стене течет вода, её кругооборот искажает стенки яйца и прячет желток под шторками водицы. Мэйпс пробралась и глянула на искаженное изображение. Ребёнок двинулся к ней. Купе-дверца проехалась вдоль, и мать аккуратно села на пористую резиновое сиденье, вытаращив голое пузо.
Внутрипузырькамальчикотпустилигрушкуввидесомика. Онапопрыгаланаволнахвмеливанночки, авзглядизсерыхсозвездийсомкнулсянаматери.
— Наплескался? — спросила. Онпокачалголовой.
Тогда Мэйпс нажала кнопку сверху невысокой капсулы. Потолок включил шесть струек из душа. Мэйпс взялась за горловину у головки душа, потянула. Ручка душа отпустила длинную шею и остановилась над ребенком. Мелкий язычок рога и черные волосы обмокли. Мэйпс протерла сына мочалкой, которая с одной стороны напоминала пасть, где вместо зубов двигались волоски, а вместо слюны шла мыльная пена. Она быстро вращалась и нежно шоркала кожу.
Клапан перекрыл воду. Капли спустились по стенке капсулы, ели просочились из множества дырочек на резиновом дне. Так вся вода стекла по порам ванной. Резиновое покрытие отлипло от кожи, когда мальчик приподнялся. Он перепрыгнул сиденье, где раньше сидела Мэйпс. Мать укутала большим толстым полотенцем, протеребила им волосы, прошелестев полотенцем язычок рога. Ребенок поднял руки, хватанул полотенце и начал вытирать лицо. Оголился торс. Проознобило. Полотенце просвирепела о ванадиевую кость на голове, будто бы щетка прошоркала зубы и задела нерв в десне — язычок рога пророкотал. Дрожь обуяла каждый волос на голове.
Майка не натягивалась через голову, и мама помогла одеться. И тут же счастье запнулось. Грусть взошла на трон. Лицо омрачили хмурый взгляд, увядшие уголки губ, ныряющий подбородок и показушный рог, который позёрствует при мысли о расставании.
Дарссеанкипогладилимальчишкупомакушке, когдастопкаполотенецлеглаемунаруки.