— Вот так просто? Сразу чушь? Тогда вспомни забавный факт: мы состоим из атомов, которые старше нас на миллиарды лет. Это тоже чушь? И все они пришли из космоса, в том числе водород, в том числе и кислород.
А как я помню, тему о связи моря и космоса начал ты?
— Лучше бы молчал, — добавил советник.
— И видел, что присутствуют те же принципы работы (волна, водоворот/черная дыра). Ты же улавливаешь это? Окружающее нас пространство можно образно назвать огромным гравитационным океаном, в который погружена Вселенная. Гравитационные поля можно сравнить с подводными течениями, а роль глубины в этом океане, как помнишь, играет гравитационный потенциал. И глубина эта огромней всемирного океана.
А теперь подумай усилений! Почему внутри атомов водорода и кислорода не могут существовать данные? Почему из космоса не могла прийти определенная информация, которая только после нужной комбинации даёт воду? Потом добавь другие атомы с данными. Процесс усложняется. Из-за этого моря и океаны нашей планеты породили жизнь — всё дело в бульоне данных.
— Я не отрицаю, что в них есть данные, — нервно настоял советник. По крику Иридий нашел Варфоломея. — Мы же неспроста занимаемся программированием водородного топлива! Но я догадываюсь, что вы сейчас свяжете программирование, гравитацию, квантовую сцепленность и душу в одну кашу!
В печали Арагонда понял, что советник до сих пор не хочет мыслить глубже. Может, поэтому депрессия разгорается все сильней? Повелитель ощутил, причем яро, как никогда, что ему не хватает понимания.
— А что нереального? — произнес Арагонда грубо, с наигранным удивлением, будто подразнивая глупого ребёнка. — Ты знаешь, что моря и океаны породили жизнь, но почему-то соединять души и, быть может, гравитацию, совсем не хочешь?
— А-а, — прорычал советник. — Я не об этом!
Наследник притих позади, когда услышал страстный спор.
— А я ещё знаю пару забавностей, — всё язвил повелитель.
— Смотря для кого, — тяжело добавил Варфоломей. Арагонда проигнорировал его брюзжание.
— Солнечная система похожа на атомную систему из ядра и частиц вокруг. Планета, как частица. Что мейоны, что электроны, что планеты — информация, которая хранится из большого к меньшему. Информация — это мера бесконечности. Поэтому частицы можно дробить до бесконечности, ибо все равно наткнешься на поток данных.
Помнишь стеллажи с нашими рукоятями? Теперь представь, что жизнь закрепляет свои данные в ячейках — в коде электромагнитного поля. Оно — это архив. И с помощью электромагнитного поля планеты данные сохраняются в хранилище или северной жизни. А гравитация остается транспортной сетью, потому что ткань как-то должна передавать информацию. Вот она — иллюзия бесконечности.
Наследник снял шлем, нахмурился, когда начал глубоко вслушиваться в суть разговора. По лицу расправились возрастные морщинки. Взгляд потерял миловидность, стал жестче, а повелитель, что стоял по правую руку от сына, ничуть не изменился.
— Да, как скажете… повелитель, — устало срезал советник надменный монолог. Иридий уловил: он едва сдерживается. И пока советник не может ответить тем же — не по статусу; грамм уважения уже темнится в глубинах.
— Не бубни и подлизывайся! — рявкнул Арагонда. Иридий приподнял бровь от отцовского высокомерия. — Я надеялся, что так станет проще понять суть.
— Проще? Я вам скажу, что не так. Мы до конца не договорились, что такое гравитация, а вы уже к душе и жизни перескочили!
Ответ не последовал. Повелитель будто бы согласился, но не смог признать слова советника. Он поник раздумывая.
"Что такое..?"
— Повелитель, — обратился сын. Арагонда учтиво глянул. — Может, дадите советнику отдохнуть и погнобите меня? — продолжил Иридий. Варфоломей заметил, что его словесный выпад выглядел, как смелое озорство, но лицо казалось надменным, как у повелителя. — Поверьте, благосостояние в военное время не менее скучная тема, чем эзотерика.
— Уверен, ты достаточно компетентен в этой сфере, — отринул Арагонда. Его безразличие во взгляде бесило Иридия.
— Жители империи не частицы, которых можно запрограммировать бежать в бой. Дарссеане откажутся сражаться, если не увидят, ради чего стоит терять жизнь!
— Ты прав лишь на половину, — уверенно упрекнул Арагонда. — Прочитай трактат о социальном программировании. Его ещё называют промыванием мозгов. Ставишь сверхцель и указываешь нишу, а потом машешь благом. Сначала её добиваются амбициозные. Они довольны и мотивируют остальных. И когда ниша забивается, благо становится ценней. Потом число претендентов на благо увеличивается, — тут повелитель сменился во взгляде. — Ах, и начинается борьба. И пока ты постепенно расширяешь нишу, число довольных растет, но и растут мотивированные. Тут главное не давать слишком много ресурсов и не раздувать благо. Можно побрезгать качеством, чтобы задеть потребности толпы. Для этого нужно правильно рассчитать зону роста мотивированных и количество ресурсов. Например, мы преуспели в богатстве плодородными девами.
Чем больше таких ниш, ну ладно, пунктов благосостояния, тем выше эффект социального программирования.
— Поэтому ты не стремишься к большему, к улучшению качества для масс, для жителей империи? Тебе лишь важно, чтобы они были мотивированными, — пререкался Иридий. Такая конструкция власти, как казалось, лишается роста.
— Мотивированными легче управлять, чем удовлетворенными. Потому что ожидания раздувают силу, эффект, накал потребностей. Нужно только не раздувать их слишком сильно, иначе доведут до самоубийства (или случая, когда желание превысит удовлетворенность).
— Почему бы не направить науку на рост блага для масс и за меньший ресурс? — заявил Иридий. Варфоломею определенно понравился такой настой. — В “Ордене” уже действует удивительный проект, где плодородных дев почти заменили и выращивают детей в искусственных капсулах. Поэтому население в "Ордене" возросло, появилось больше лояльных солдат, которые сражаются за власть.
— Знаю, вот только Кораг и Наида были не в восторге, — оспорил идею Арагонда.
— Согласен. Изъян есть. Иногда рождаются больные и дети с мутациями. Просто технология новая и пока не доведена до ума. Поэтому "Орден" заинтересован нашей научной сферой. Заинтересован тобой, — подчеркнул Иридий в конце и указал на отца, чтобы сильней надавить на Арагонду, подавить его скепсис. — Если бы мы улучшили технологию биопроизводства и ввели её в империю, то нашли бы подход к "Ордену". Я даже не задеваю одиноких дарссеан и нашу естественную убыль.