На лице Вансиана скорее мелькнула забава, чем обида. Следом он добавил, угнетая себя, будто демонстративно позоря:
— Всё равно я вас смог бы довести только до ворот. А это совсем не дело!
Такое благородство пригрело сердце советника.
Плоды испускают тусклый люминесцент. Ветер гоняет едва заметный пар слоеной дорожки. Трава шелестит. Молнии единожды сверкают. Анида лежит на груди деда, полусонная, ловя тихую балладу Урлы. Мэйпс и Наида плетутся позади.
— Я прекрасно понимаю вашу беду, Наида. Вансиан бывает вспыльчив, а тут смерть Корога, трагедия.
— Да-а, — протянула Наида. — Но ещё Арагонда запретил Вансиану сопровождать Корога. Это была ошибка. Возможно, именно она погубила Корога, — тут же настойчиво утвердила она.
— Уверена? — не согласилась Мэйпс. Причем тон её сменился на естественный и непринужденный, будто исходил без привычной пелены. — Не обижайся, дорогуша, — сказала уже твердо, с частичкой возрастной гордости, — но если бы Вансиан пошел с Корогом, то также погиб. И ты знаешь, что это правда. Не утешай себя, не трать время.
Значит, хочешь обойти Арагонский приказ? Прекрасное желание, — с усмешкой произнесла, — честно. Однако не умное. Ты же сейчас любимица. Повелитель бегает за тобой, словно за тем самым космическим двигателем. Ты путь в космос, малыш. Так покажи повелителю, что для путешествий нужно топливо.
Память снова навалила груду тяжести.
— Обычно, — начала Наида со скромностью и неуверенно. — Он использует такую… тактику.
Мэйпс удивила её скованность.
— Нет. Арагонда дает выбор, играется, лишает ощущения комфорта. Ты поддаешься, он налегает. Хочешь, чтобы этого не было? Начинай первая.
— Неплохая идея. Но тогда как лишить Арагонду комфорта?
Мэйпс уклончиво пожала плечами. На небе молния сверкнула за ней.
— Забрать любимую игрушку, — предложила и глупо посмеялась. — В любом случае, хвалю. Ты нашла, как подцепить Арагонду, а теперь думаешь, чем бы его подчинить. Уважаю.
Албиносные пятна дамы бледнели, будто белели в ночи.
— В твоих словах это выглядит как-то категорично, — упрямо подчеркнула Наида, хотя в сердце пригрело от лести.
— Ничуть, — уверила Мэйпс и умолкла. — Это естественно. Всё мы хотим стоять наравне с другими. Даже перед близкими.
Наида поникла, обдумывая беседу. И, судя по циничному совету дамы, она так и не могла понять: то ли ненавидит Мэйпс, то ли любит, как вторую мать.
За парком первым делом Вансиан уложил Аниду на кожаное кресло лимузина. Наида увидела через тонированную крышу, как силуэт отца с заботой укладывает её дочь. Сердце проскрипело. Наида вспомнила детство, жёсткие сиденья, дребезжания и запах, который шел от старой тарахтелой машины. Мэйпс заметила, как старик крепко целует и обнимает Наиду. И глаза дамы с печалью упали.
Они сели в длинную капсулу из чёрного стекла. Машина тихо прошипела и вспарила. Гром буйно взревел, а молния лязгнула близко к парку. Наида оглянулась, поглаживая дочь. За черным стеклом Вансиан, Урла и Ягада постепенно отдалялись.
3
Свет рассыпал звезды на чёрном зрачке. Радужный обруч утонул в занавесе из огней, когда бездонную пустоту заселило сиянье. Вспышка. На черном зеркале промелькнул лязг молнии. Он натянул молочную пленку. Душа глотнула, насытилась. Ведь мысли замирают — крапинки света исчезают во вспышке, молнию стирает искра нейронов. Приходит упоение. Хочешь бесконечно лежать и смотреть на ночное небо.
С небес сходит погром. Земля всегда подскакивает. Шлем прячется под травой и дрожит. Пока иней скрупулёзно покусывает купол, свист ветра буйно напевает через его ноздри, а воздух привычно изваяет камнем лицо и, как леденящий цитрусовый сок, пощипывает кожу. Арагонда блажит в темнице одиночества, ныряя во внутреннюю пустоту. И ничего не предвещает беды.
И, когда среди природного голоса он слышит аккуратный топот по тротуару, мысли тихо вздрагивают и щебечут: "кто-то крадётся и крадет покой". За ними повелитель с раздражением гаркнул и поднял ленивое тело.
Теперь владыка видит стража, молчит и гневно всматривается.
— Простите, повелитель, что зашел в вашу обитель, — каялся охранник в поклоне. — Но у ворот на дороге нашли девочку, одну. Это Анида. В медпункте, — не успел договорить страж.
На проросших нейронных путях прошелестела тревога, будто по ним прошел буйный ветер. Ощутив это, Арагонда выпучил глаза, потому как такого необычного вихря в нём давно не случалось.
— Найдите Наиду, сейчас же, — приказал он и жестом отпустил охранника. Тот в очередной раз поклонился и ушел.
Холодок под броней не утих, даже когда в медпункте шлем высветил лучшего доктора. А, как только силуэт ребенка шелохнулся в миниатюрной капсуле, сердце заглотило сгусток крови после протяжной паузы. Арагонда тихо выкашлял шок в фильтр. Когда он глядел на Аниду, клочок мышц гноился сиропом: сгущенным тревогой, скисленного почти до слез.