— Почему белых королей? — спросила дитя. Наида вздрогнула. Надпись: «Орден белых королей» у маленьких палец вводил её в ступор.
Их настигла пауза, и свист ветра через отверстия в куполе.
— Потому что они владеют большой территорией с хладагентовыми залежами, — тогда ответил Арагонда. Он встал с другого плеча девочки. — Её ещё называют территорией молочного покрывала. Если снять доспех и зайти в хладагентовые пары, то можешь почувствовать испарения, словно ноздри улавливают пары молока, которые вздымаются из бурлящего сосуда — такие же густые, белые и ароматные. Хотя тело будет обжигаться отнюдь не кипятком. У нас такие дни не часты. У «Ордена» не редки.
— Ух ты, — растянула Анида. — Тогда почему они не назвались молочными королями?
Арагонда усмехнулся в фильтр.
— Тогда бы это была территория молочников.
Наида смотрела на них как отдалённая. Почему-то начало удивлять то, какой сильной и здоровой родилась Анида. Раньше Наида искренне думала, что дочь появится такой же слабой и чахлой, как сама она. Но оказалось, вся в отца.
"Сильны же его гены", — дивилась мать.
У Наиды всплыло в памяти. Кораг молчалив и подавлен. Говорит он нехотя.
— Скажи, как давно ты болеешь?
— С рожденья, — ответила неловко.
— Те таблетки у тумбочки твои?
— Да, — помялась. — Они приглушают туман в голове, но когда перестают действовать — это ад. Начинается борьба. Временами сжимают судороги, бывает, налегают тревоги, а потом чувствую, как сознанье уплывает, будто идея или мысль ускользает или не доходит. Я блуждаю в тумане с картинками, как будто окунаюсь в паровую голограмму.
— Отец, — протянул Кораг, запнулся и сглотнул, — Раис говорил, что болезнь передается с генами. Думаю, поэтому тебя не берут к самкам в «Орден». Мало кто захочет больного ребенка.
Как только Наида припомнила Раиса, спина судорожно оцепенела:
— А если родится больной? — где-то за дверью подвала прозвучал вопрос.
— Утопим. Детенышей животных же топят. Никто даже не возникает.
— Это же мой ребенок!
— Молчать! Ты будешь сидеть до конца жизни с больным? Я не собираюсь! Да и не смогу вовсе. Время не позволит, — внезапно он затух.
— Значит, хочешь утопить, — констатировал голос и сдыбился после паузы. — Как меня!
— Хватит ныть! Не утопил же! Я не такой зверь, чтоб сына убивать за небольшую мутацию.
— Но, — помялся Кораг. — Я не смогу…я не готов быть отцом. Пусть лучше не рождается.
— Я смогу! Выношу сам, если придется. Забудь пока. Думай лучше о другом. Вот получим нормального ребенка и можно будет её другим предлагать. Разбогатеем.
— Но как же Наида?
— Что Наида? В долю её хочешь? — тут Раис загоготал.
Как только Наида припомнила этот смех, то начинала сдавливать зубы, чтобы не выпустить из уст: «хорошо что ты сдох». В ней боролись ненависть и искренняя благодарность. Наида радовалась тому, что отец убил Раиса. Тогда из мира ушёл паразит. Тогда Корага оборвали от Раиса, спасли. Пусть и не благими действиями. Она помнила всю печаль, всё горе, а также тяжелые мысли, которые неумело утаивал Кораг. Любовь. Или ненависть. Он никогда не понимал, что действительно чувствует к Вансиану. Однако Наида чувствовала уверенность: Кораг всегда знал, что испытывает к ней. Тогда он вызвал Вансиана на помощь. Кораг. Никто другой.
Стоя у могилы, она выжгла в голове мысли:
«Наверное, именно поэтому я до сих пор люблю тебя. Именно поэтому наша связь ещё жива».
Глава 4 Бессмертный ли?
1