— Любая энергия всегда обладает инертной массой, — говорит Варфоломей, — а любая инертная масса потенциально содержит в себе энергию. Ещё, предмет уменьшает массу, когда испускается радиация.
Вдруг Арагонда парирует с издёвкой:
— В твоих словах скорее указ, чем объяснение. Опять закон или правило?
— Наблюдение! Раньше считалось, что радиоактивные элементы, их атомы, обладают неким специфическим топливом, раз "сгорают", когда испускают радиацию. Кто бы мог подумать, что этим топливом оказалась масса, — парировал Варфоломей.
— Нет. Я думаю, раз импульс зависит от массы, значит, он создается обменом слабых частиц в поле масс. Не думаешь, что радиация как раз содержит те частицы в связках? — посетовал Арагонда.
— Вездесущими ваши частицы получаются, не находите? — намекнул советник.
— А как иначе? Я уверен, ты сам заметил, что всё вещество вселенной будто бы окунули в гравитационное поле. Особенно видно это, когда намокшая материя перемещается в поле. Я бы сказал, что поле масс — это посыльные из гравитационного поля. Оно удерживает границу потому, что мельчайшие частицы общаются друг с другом. Взаимодействия в поле масс — это непрерывная динамика (движение). Её задача — распределять частицы по связям и создать стабильный фундамент. В результате такая динамика имеет программу, массу, границу. Вот представь электрон, как галактику, нет, лучше как планету с астероидным поясом. Внутри будет светлый сгусток; снаружи — едва ощутимое кольцо. Только есть нюанс — ты смотришь не в профиль. Со стороны ты видишь, как слабые частицы ниспадают в ядро, его тормошат и уходят вновь.
Варфоломей задумчиво хмыкнул и потер подбородок. Иридий утомленно потирал горячий лоб.
— Предположение безумно, — спокойно заметил Варфоломей. — Доказательства?
— Одни банальные наблюдения, — изрек Арагонда, Варфоломей решил, что он опять насмехается. — Если представить, что фотоны имеют хоть какую-то программу, то их своеобразные биты или строительные элементы могут участвовать в создании гравитации. Свет попадает в электрон и тот из общей программы, скажем из битов, получает материал, благодаря которому корректирует массу.
Представь организм. Мы получаем пищу, убивая животных, а потом воруем кирпичи из живых домов. Когда едим, то кишечник переваривает мясо, а тело строит клетки, благодаря пришедшему материалу, тех же битов. Тут действует концепция того, что электрон и другие частицы тоже получают строительный материал.
Ты же помнишь, что электромагнитная волна и световая волна — это, своего рода, возмущение электромагнитного поля, которое распространяется в пространстве, — специально проговорил Арагонда знакомую Варфоломею аналогию. — Когда частица света, фотон, летит от светила, то не имеет массу покоя. Из-за этого я предполагаю, что поле масс — безумная скорость. Все дело в динамики и колебание. В фотоне сильные частицы остаются внутри, но вращаются из-за нестабильности связей. Быть может стабильных частиц там просто очень мало, потому нет массы покоя. Зато в фотоне много слабых частиц. Они выходят, стелятся и создают ковровую дорожку — волну. Она — своеобразное поле масс. Чем слабее связь, тем больше получается длина волны, а судя по тому, что свет перемещается по гравитации, неудивительно, почему дальние звезды имеют красный спектр.
— Теряет посыльных в пути? — предположил Варфоломей.
— Именно, — подтвердил Арагонда со сластью. — Фотон вращается непрерывно. Потому движение света — это скоростное вращение. Внутри фотона частицы севера перемещаются на юг, будто бы птицы рвутся в теплые края. Их динамика — энергия, топка, которая подстегивает слабые частицы, отчего посыльные программируют новую координату на гравитационной сетке.
Из-за нестабильности связей в фотоне, он легко поглощается. Причем взаимодействия частиц могут меняться и преломляться, если свет попадет в другую среду, в вещество, с иным вычислением и общением.
— Но как поле масс частицы может так усилиться, раз влияет на гравитацию целой планеты? — не унимался советник.
— Дело ведь не в одной частице. У нас атмосфера состоит из «тяжелых» газов (как, например, кислорода, углекислого газа) и содержит лишь следы «легких». Она защищает от высокочастотной радиации за счет своей массы, количества молекул, стоящих на пути излучения. Когда свет проходит через атмосферу, его интенсивность уменьшается. Именно благодаря свету и молекулам воздуха мы видим небо таким.
Когда энергия фотонов возбуждает атомы в молекулах воздуха, они испускают электроны. Что ионы, что электроны создают магнитный поток. Как не крути, мысль сводиться к тому, что усиливается электромагнитное поле. Оно, как защитное покрывало, спасает, но и создается барьер для нас. Но, конечно же, атмосфера — только усилитель. Основной костяк мощного поля масс — тяжелое ядро.
Сейчас я расскажу дикость: солнечные лучи заряжают кромку атмосферы, как своеобразный провод из вездесущих жилок, а сильное электромагнитное поле гнобит гравитацию. Я думаю, такое «трение» не только программирует ткань космоса и удерживает атмосферу, но и создает наши сильные грозы.
Принцип в том, что дуги электромагнитного поля формируют трассу благодаря связи. Благодаря ей некоторые слабосвязанные частицы из поля масс поддаются гипнозу и начинают уходить из дома (связки) электрона и сворачивают с тропы, проулка, на общую трассу. Так они создают для электронов новую дорогу или общий магнитный поток.
Вывод сам лезет. Раз электромагнитное поле — это большие дуги из раздутого поля масс или гигантское шоссе для частиц, которое сцеплено с гравитацией, то оно вытворяет единый сервер для синхронизации данных. Ведь не зря в далекие времена мы записывали на оптический носитель информацию. Поэтому, я предполагаю, что электромагнитное поле планеты — хранилище информации.
— Хранилище? — процедил советник со странной задумчивостью. Как только Варфоломей начал вопросительно озираться, Арагонда торкнул, затем продолжил:
— Вспомни нейроны. В дендрит сигнал входит, в аксоне выходит. Вспомни обычный магнит. Силовые линии выходят из северного магнитного полюса и входят в южный. В аналогии с черным ящиком есть вход и выход.
[север — это выход]. Когда частицы слабы, они вырываются.
[юг — это вход]. Думаю, потому что слабые частицы чувствуют силу, как хищник кровь, и голодные идут на запах еды. Если сила равна, то остаются в старом поле масс (в доме-связке).
Получается, юг и север — это распределители информации. Благодаря им мы чувствуем силу тяжести. У планеты в космосе частицы выходят из севера со слабой связью. Одни чувствуют силу связи и притягиваются к южному полюсу, а другие, более слабые, впитываются гравитацией и идут по каналу. Так ткань космоса обновляет свою сетку.
— Тогда скажите, как я за секунды узнаю по этой микро-, нано-, пико— частице, почему растет гравитационное притяжение? Ах, да, всё зависит от сотни таких частиц. Тогда уйдут годы, чтобы просто понять обыкновенную суть — почему возрастает гравитационное поле? — раздражённо сразил Варфоломей.
— Не шурши фильтром, — ответил Арагонда иронично, крылатая фраза стиснула Варфоломею зубы. — Ты так говоришь, будто у тебя нет никакой базы. Что, разве мы не знаем, почему притягиваются планеты?
Варфоломей хмуро продиктовал:
— Пространство и время искривляется, возникает тяготение между объектами.