— Не насмехайтесь, — встрял вдруг Варфоломей. — Мы заставили ту суть пространства, что вас удовлетворила, исказится из-за другой программы, которая воссоздалась от двигателя и, которая также появилась у вас из головы. В реальности мы лишь впустую гнобим хладагентовое топливо!
— Потому что вы не нашли ту самую частицу, чтобы программировать космоткань. А я столько говорил об этом, столько твердил.
— Да, какую ещё… — вспылил Варфоломей, прошипел. Иридий уловил, как он силится и сдерживается, припоминая в такой миг собственные чувства. — Как мы найдем эту частицу? Пока только доказано, что пространство — это следствие взаимодействий в материи. Её мы называем силой. Невесомость — сила, гравитация — сила.
— Иногда чувствую, что мы разговариваем на разных языках, — вдруг заметил Арагонда.
— Зависит от того, что вы понимаете под словом «гравитация» и «пространство». Иногда у меня такое чувство, что вы, как моряк, видите только море и подразумеваете только соленую воду. Лично я — ученый. Потому говорю о гравитационном поле, ускорение и потенциале.
— Только лишь о них? Ох, Варфоломей, пространство — это не только следствие, а ещё космическая ткань из частиц. И кто из нас моряк? Когда я говорю "программа", то имею в виду способ общения, — недоговорил Арагонда. Его надменный голос заставлял Варфоломея несдержанно трезвонить и тараторить.
— Я в курсе. Как и везде. Общаются в ней языком программирования.
— Вот опять. Ты видишь в слове "программа" один лишь виртуальный закон или правило.
— Отлично! — гаркнул советник так громко, что Иридий усмехнулся. — А когда в языке не было правил? Ладно, не стану спорить. Что видите вы?
— Ты поразишься. Основная идея — у каждой субатомной частицы есть поле масс. Такие вот буквы.
— Значит параметр? Великолепно! Вы правы — никакого программирования, — заявил Варфоломей. Иридий прохохотал.
— Хорошо. Я уступлю. Пусть будет параметр, раз тебе так удобно. Масса — это параметр общения частиц. Согласен? В основе пространства я использую космитон — чрезвычайно мелкую связку из частиц в космоткани.
Варфоломейсморщился. Слово будто резало его слух.
— Космитон? — повторил, не скрывая презрения.
— Да, именно. Как гравитон, только космо— впереди, значит космос, значит частица в пространстве.
— Так частица или связка частиц? — заметил Варфоломей. Арагонда фыркнул с раздражением.
— Зависит от взгляда. Как "большая" частица, он состоит из связки мелких, как атом из более мелких.
— А, ну-у может. Если смотреть в таком ключе. А гравитация тогда, по вашему мнению, как создается? Из той же связки частиц? — спросил снова Варфоломей, причем по интонации даже Иридий не понял, смеется ли он или в серьёз заинтересован.
— Нет. Идеальный космитон сбалансирован, но мутирует. Как наше ДНК имеет определенную последовательность, потому что ей распоряжались время и эволюция. Гравитон рождается, когда комбинация частиц в связке космитона меняется. Тогда новая комбинация искажает «тело ткани», и оно тянется, как полотно, точнее корректируется на некое значение от нормы.
Поэтому связка гравитона всегда будет варьироваться (считай, внутривидовое различие). Потому, я думаю, гравитация — это иной язык общения частиц, который создает искривление или меняет строение связки, структуру ткани или силу левитации в пространстве.
Посуди сам, когда планета падает и толкает ткань, та не разрывается, так как гравитация сохраняет связь в «теле ткани». Кстати, если представить, что гравитационная ткань — это гибкая сетка, то с помощью обычной сетки моряки ловят рыбу, а гравитация удерживает материю, — намекнул Арагонда с укоризной, на что Варфоломей пфыкнул. — Сетка обмена (общения) создает гравитационный канал. В нём связки обмениваются частицами или, по-иному, обмениваются информацией. В результате гравитоны сохраняют строй в ткани. К примеру, когда мы трём металл о шерсть, возникает статическое электричество из электронов или "посыльных", но ядро атома остается на месте.
Тут Арагонда притормозил. В окно заглянул тёмный двойник и омрачил комнату. Бусины на потолке всколыхнули тихую волну и пролили свет. Повелитель слегка запнулся, поймал мысль и продолжил:
— Как я сказал, как программа, язык общения передает параметр "масса" по гравитационному каналу с помощью посыльных.
На лице Варфоломея застыла сухая гримаса.
— Ну, ладно, скажу так: поле масс — частицы со слабой связью, которые легко покидают ареал обитания (дом-связку). Если эти посыльные достигают гравитоны, происходит обмен между тканью и объектом массы.
И на разных уровнях поле масс действует по-разному. На гравитационном оно создает границы между планетами, светилом и космической тканью. На другом уровне оно влияет на ядерное взаимодействие. Потому частицы в атоме не сталкиваются. Только после обхода программы поля масс создаются ядерные реакции. И благодаря полю масс мы рукой не касаемся стола, хотя ощущаем прикосновение.
Никто не заметил, как глыба прекратила подслушивать и пропарила дальше по воздуху, чтобы сделать новый круг. Бусины меркнут и превращаются в ожерелье из белого жемчуга, пока Арагонда читает проповедь:
— Масса нужна, как граница, чтобы частицы одного "тела" и другого "тела" не сливались, благодаря тому, что находятся на одном местоположении в пространстве. Потому, кажется, что планета толкает пространство, что она проваливается вглубь. Поэтому чудится, что пространство под светилой оседает.
— Ох, повелитель, — гаркнул Иридий, — но как ты объяснишь момент: когда растёт энергия, причем, как её там — ах, кинетическая; и она же повышает массу? Или как энергия может превращаться в массу, и наоборот?
Причем Иридий задал вполне заковыристый вопрос. Арагонду изумила искра.