— Меня бесит, что все кому не лень выхаживают меня. Я что какая-то страдалица?
Несмотря ни на что Арагонда продолжил стоять и держать руку на весу как ни в чем небывало.
— Будь ты самим богом, не смей указывать и совать хрень! Иначе прибью этим сапогом, как нечего делать.
— Да, думаю, бог бы испугался сапога. Хорошо, что я не он.
Слова прозвучали с особой любезностью. В типичной надменности Арагонды. Наида прокряхтела, подхватила и бросила в него сапок, а затем демонстративно отвернулась и подняла подбородок. Даже тяжесть и судорожное онемение в ноге растаяли под напором злости.
— Между прочим, с Корогом я всегда независима, — пробубнила Наида, пряча от повелителя взор. Бунтарство трубило в горн. Сейчас больше всего хотелось, чтобы Арагонда ушел вон. — Он никогда не пичкает в меня таблетки и верит, что я способна справиться с болезнью сама!
— Если примешь их, то я сообщу новость о Короге, — перебил упреки Арагонда.
Наида сразу же с удивлением озарила его взглядом и изумленно раскрыла рот.
— Пришли новости? — жалобно спросила. Арагонда спокойно качнул головой. Наида улыбнулась. Его уверенность успокаивала сердце и прогоняла все капризы.
Протянутая рука собрала горсть таблеток. Губа нервно дрогнула. Даже воображать, что на ладони лежит кучка пуговиц, Наида не могла со смирением. Она преодолела нервный трепет, с покорностью проглотила таблетки, поднялась и прохромала в другую комнату. Арагонда услышал всплеск воды, шум глотков и звон стакана. Повелитель облегченно вздохнул. Когда Наида собрала горсть таблеток и заглотила успокоительное, то он уже ощутил какую-то отлегающую от сердца тяжесть. А звон стакана, будто окончательно освободил от смятений и рассеял всю напряженность. Наида вернулась, остановилась у Арагонды и чуть приподняла бровь в ожидании.
— Прости, Кораг мертв, — пронзил он внезапно, ибо не желал, чтобы намеки, лишние фразы и обхаживающий аккуратный на слова тон возбудили лишний раз тревогу и усилили боль.
Наида молчала. Арагонда видел, как постепенно нарастает жар, раскрашивая её щеки, как начинают подёргиваться губы, сворачиваясь в гримасу, как в хрусталике глаза накапливается чистая невинная слеза. Она шмыгнула носом, закрыла глаза ладонью и, казалось, что тут же заплачет. Но вдруг вздохнула, дрожа, убрала руку и быстро поморгала, спрятав слезы.
— Можешь идти, — прошептала она и отвернулась. — Я хочу… одна.
Когда повелитель преспокойно встал, Наида стиснула губы и сщурилась.
"Быстрее, быстрее" — молила дева мысленно, ради стойкости.
Внезапно Арагонда схватил её. Наида начала сопротивляться, дергаться, вошкаться, бить пятками броню, но поняла, что невольно прослезила глаза. Мир исчез в искаженьях и смутной пелене. Дарссеанка остановилась, сжав его мощные руки в ванадии, пропищала сквозь зубы и кривую улыбку, а потом громко заплакала. Арагонда почувствовал, как Наида повисла в его руках, перетащил к спальнице, сдвинул звенящие шторы и уложил на мягкое одеяло. Наида клюнула в подушку и сжалась. Арагонда присел рядом, слушая, как она плачет.
— Это всё ты, — слышал сквозь плач минутой погодя. — Он только вернулся, а ты сразу… Без передышки. А я позволила. Легкомысленная! Думала, что Кораг вернется, как прежде.
— Многие солдаты отправились на те залежи. И погибли. Дело тут вовсе не в передышке. Да и без полководца солдат не оставишь ради прихоти.
— Уйди прочь, — рявкнула она и пнула повелителя по спине.
Ванадий глухо лязгнул. Арагонда пошатнулся, а затем спокойно протер место удара торчащим лоскутком одеяла. Наида сжала ногу и прошипела.
— Думаешь, я об этом не знаю? Ведь знаю же. Поэтому и отпустила. А теперь как быть без него. Без моего счастья. Он мой смысл.
Никаких слов в ответ не исходило. На притихшей минуте Наида осознала свою никчемность. Она примолкла, шмыгнула носом и утерла слезы.
— Прости. Знаю, что нельзя так, — говорила рыдающе. — Просто, тебе нужно было уйти. Я. Я не знаю, что творю. Не понимаю ничего.
Она ещё сильней прижалась к подушке, вновь шмыгнула носом и прошептала в пух:
— Уйди же. Оставь меня.
Слова будто остались в лоскутках ткани и в пухе. Арагонда не послушал и продолжил сидеть рядом. Он шумно вздохнул и снял ванадиевый шлем. Наида оглянулась. Вся красная и в слезах, она посмотрела на совершенно спокойное и безучастное лицо Арагонды. И возненавидела его ещё сильней.
— Именно Кораг источник твоего счастья? — произнес Арагонда как-то отчужденно и оценивающе.
— Да, — ответила Наида и отвернулась. Дико плакать уже не хотелось. Впрочем, все желания просто покинули её, а эмоции улеглись во внутренней пустоте и глубоко задремали.
"Просто лежать. Нужно просто лежать. Тогда он встанет и уйдет. Сейчас. Он осядет, протрезвонит своими больными мыслями и уйдет”.
— Нет Корога — значит, нет покоя? — опять спросил и задумчиво хмыкнул. — Что это за любовь, где связь уподобилась поощрению?