— Ты сказала, что нашла ребенка в лесу, — утвердила она тут же, разглядывая валяющийся на полу шлем.
Анида ничего не смогла ответить, на что Ягада схмурилась и пронзающе вгляделась в подругу.
— Зачем ты забрала младенца? — надавил голос. И Анида сглотнула с усилием.
— Я просто захотела спасти его, — поведала дева, пряча глаза от надзирателя. — Как тебя.
Око Ягады подняло крылья из ресниц. Зрачок у галактики растянул горизонт.
— Меня ты от кого защищаешь? — удивилась дева.
Анида стиснула губы и просопела.
— От них, конечно же. От кого ещё? — встряла она гневно. — От предателей, от Мэйпс и Тирея, от вездесущего "Ордена" и от Иридия в особенности!
И её Ягада снисходительно оглядела.
— Мне ничего не угрожает. В особенности от Иридия.
— У могилы ты говорила иначе, — буркнула Анида, припоминая, как Иридий глазел на её, словно выслеживал дичь, выжидая момента.
— Я просто, — произнесла Ягада и задумчиво протянула мысль, будто тяжкую ношу, — я ничего не понимала.
В ответ Анида фыркнула, помолчала, но сквозь силу.
— Не понимала страха? — рявкнула тогда дева наперекор.
— Да! — воскликнула Ягада. — Это был страх. На самом деле я боялась стать матерью. Каждый день, все кому не лень, начали намекать мне о деторождении. И я испугалась. Слова матери о рабстве дев сами пришли мне в голову, навязались, окутали.
Да, я боюсь быть матерью. Но не только из-за ответственности. Я боюсь, что дети отнимут всю энергию любопытства, жажду путешествия и попросту все истинные желания. Потому что, когда появиться ребенок — хочешь или не хочешь, но нужно менять привычки, осесть, думать только о нём. Трудно тут остаться собой.
Но что ещё страшней — рядом всегда был Иридий. Он стал другим. Иридий смотрел на меня по-иному. В его глазах сама я заметила, как стала иной. В итоге что-то пугает и гнетет. И я не могу понять, что именно? Я робка, неуверенна. Ощущаю слабость. Вредничаю, потому что чувствую, как уверенность угасает. А Иридий всегда рядом. Ощущаю, что слаба, а он силен, потому что властен надо мной.
Все подходит под него. Он имеет рычаг надо мной, способен уговорить, подавить все истинные желания и привычку быть свободной. Я боюсь, но не осознаю страх, а только чувствую внутреннюю борьбу, конфликт. И, когда пришло то чувство, что Иридий налегает с роковым вопросом, единственное, что пришло в голову — магнитные клинки. Это был каприз из страха. Да, глупо вышло. Прости. Просто, мы сами иногда не знаем, что происходит внутри нас.
Ванадий дотронулся до ссадин. Анида прошипела, но задумчиво, оценивающе.
— Допустим, страх этот неоправдан, — начала она сухо и рассудительно. — Тогда, что будешь делать, когда "Орден" потребует с тебя долг? Тебе пока не исполнилось пятьдесят, но ты уже будешь носить детей. Год за годом. Будут одни лишь дети и неизвестные мужчины, которые видят в тебе фабрику по производству детей. Им всё равно на твои желания. Им плевать, что ты хочешь жить и свободно дышать. Не боишься такого рабства?
На глазах Ягады запечатлел свой лик то ли страх, то ли снисхождение.
— Ты права. Жизнь состоит не только из размножения и мои желания не приведут к вымиранию вида. Всем плевать на желания, на мою жизнь. "Ордену" нужны лишь дети. Поэтому я не буду жертвовать собой, чтобы у правительства появились новые налогоплательщики. Но, я буду создавать жизнь, чтобы потом дарить свою душу и мечты. Это мой выбор. И кто знает, может долг и правила не опустошат меня до единственного и доступного желания "расквитаться с жизнью".
На неопределённом лице Ягада растянула губы и развернулась, чтобы уйти.
— Подумай ещё раз? — встряла она напоследок. — Ты уверена?
Ягада остановилась у двери.
— Прости. Я не пойду за тобой. Я поняла, что не способна держать рукоять, чтобы убивать. Зато я подержала уже ребенка в руках, и нет ничего прекраснее, чем видеть чистую некорыстную улыбку и смотреть, как барахтаются эти неуклюжие лапки.
Обернувшись у выхода, Ягада разглядела ту же слабость, что несколько минут назад источал Иридий. Анида подавленно сидела на стуле, не в силах даже поднять ногу, подойти и попрощаться. Но Ягада не видела ничего зазорного в ней. Именно благодаря этой слабости дева смогла приравнять Иридия к себе, к своему эго, смогла понять и, как слабого ребенка, захотела согреть и приласкать. Может, Ягада увидела не только равного к себе Иридия, но и ребенка, которого будет достойна. Раньше о таком Ягада не могла и помыслить. Раньше она думала: как остаться собой там, где "я" не нужно. Но теперь понимала, что Иридию нужно именно её "я". И что детям своим она тоже отдаст частичку своего "я".
Девушка подошла к Аниде. Искренняя улыбка блеснула на лице. Она поцеловала Аниду в щёчку. Та ответила поцелуем в щёчку.
— А ты боишься быть матерью, Анида?
Вопрос сразил, выбил землю из-под ног. Улыбка Ягады исчезла за дверью.