— Встретишь еще своего.
— Сказала так, будто не коня — жену встречу, — в голос рассмеялся Соловей, указывая на поворот в лес.
Лошадь разбойника совсем печально по тропе шла. Я уже сама к реке не меньше нее хотела — смотреть жалко. Попьет, авось полегчает немного. Крес, наоборот, оживился, видать, лес ему больше дороги нравился. Странно, но понимала его, словно человека. Ни грива огненная, ни пар с искрами из ноздрей волшебным животное делают — чует хозяин найтмара, как себя.
Припали к оттаявшей реке наши друзья с копытами, а мы рядом устроились. Соловей достал из сумки хлеб, надломил и мне кусок протянул. Таким вкусным показался с голоду да на свежем воздухе. Никогда еще так краюшку во рту не смаковала.
— Нравится? — лукаво глянул разбойник.
— Уху! — с набитым ртом закивала я.
— Сам пек ночью, — довольно заявил парень. — Спать все одно не выходило.
— Ничего себе! — проглотила, не дожевав, чуть не подавилась. — Не шутишь? Ты еще и хлеба печешь.
— Пеку. Яр хорошо в глаз врезал, а стряпня успокаивает. Мне кажется, что не нашел я себя в жизни, а разбойничаю из-за крови папкиной… — немного подумав, молодец вздохнул. — Ты не серчай, Василиса, потом уж сообразил, что о перстне нельзя при кузнеце твоем говорить было. Больно ревнивого в мужья выбрала.
— Не муж он мне, — буркнула я.
— О, как… Надули нас, а мы поверили.
— Звал замуж, да только так звал… и наговорил кучу всего, аж тошно, — боль рвалась наружу, душу облегчить.
— Коли есть любовь, тошно не будет. Видать, у вас не так.
Только Соловей последнее слово обронил — не до душевных разговоров стало. На растаявший пятак земли, шурша крыльями, опустился огромный ворон. Снова эти глаза… красное пламя в них играло. В голове мелькнула светлая ночь, когда Ярка голыми руками такую же птицу убил.
— Соловей, это от Кышека, — испугано зашептала я.
— Ах ты, погань! — выронив недоеденный хлеб, молодец схватился за кинжал.
Глава 12
— Не гляди на него, — я потащила разбойника за рукав.
— Помню.
Не зря Соловей на пироги захаживал. Пока уплетал мою стряпню, развлекала гостя рассказами и про вестника говорила.
Ворон вспорхнул на ветку и призывно гаркнул. Ох, как же захотелось обернуться к птице, еле удержалась. Соловей напрягся не меньше моего, на шее тонкой струйкой забилась жилка.
— Убил бы его, но как в слепую нож кинуть?
Вестник зашелся в гортанном карканье, шумно забил крыльями, пролетев перед нами. Молодец успел вскинуть руку, но птица ловко ушла за спину.
— До старости хороводы водить станем, — зло процедил парень.
— Что ж я не сообразила! — догадка ошпарила кипятком — шапка-невидимка!
Накинет ее Соловей и убьет нечисть, взглядами не встретившись. Я потянулась к сумке, перекинутой через плечо. Вестник снова оживился и закружил подле. Чтоб ты сдох, нечисть крылатая! Он даже не глядя в душу лез, одним только карканьем. Страшно, и ноги — тесто мягкое.
Новый круг птица не закончила. Резкий рывок — и старенькая ткань треснула под острыми когтями, выпустив на подтаявший снег все, что было в сумке. Соловей с силой метнул нож, но промахнулся — кинжал глухо брякнул, войдя по рукоять в толстую сосну.
Книжка Феклы раскрылась, весенний ветер заиграл страницами. Нельзя глядеть на вестника, нельзя! Неловко шагнула к книге и расстелилась в рыхлой каше, успев дотронуться до шершавой бумаги. Кривые птичьи пальцы оставили рваные отметины на листе, а я щепотью уцепилась за край. Вестник поднялся в воздух, увлекая за собой тетушкину книгу, в кулаке хрустнул кусок страницы. По земле, мерцая черным пламенем, покатились руны заклятья Вечности. Часть улетала к вестнику, часть исчезала в моей пятерне.
Колдовство, запертое в книге, почуяло неладное и решило защищаться. Изогнувшись от пронзительной ломоты в теле, я заорала от боли. Мощь заклятья безжалостно прошлась по телу, словно вражеская рать. Вестника и краем силы не зацепило, он спокойно поднялся выше и исчез, забрав книгу и надежды на лучшее.
Недооценивать врага — последнее дело, и тут я оплошала. Не слыхала, чтобы вестники на людей первыми нападали, да еще воровали. Видать, Кышеку заклятье Вечности нужно больше, чем представить могла. Шутка ли — птицу такой силищей наделить!