Встав на четвереньки, почуяла, как из носа покатились частые капли, оставляя на снегу алые отметины. Соловей принялся поднимать меня. Узкие, раскосые глаза парня округлились, пальцы суетливо сминали плащ.
— Василиса, что ж ты делаешь?! — сокрушался разбойник. — Сама говорила — нельзя книгу с заклятьем рвать…
— Будто я специально, — захлебываясь, бухтела в комок ткани.
— Теперича паскудник заклятье Вечности Кышеку доставит прямо в руки.
— Не доставит… не все, — разжала кулак и показала молодцу обрывок страницы.
— Дай-ка сюда, — он внимательно посмотрел на руны. — Глянь, Вась, тут с дюжину слов будет.
Пока ехали до хутора, у меня голова совсем мутной сделалась. Добро шибануло колдовство, да не сразу почуяла. Дурман забрался глубоко, меня мутило, дорога ходила кругами — чуть из седла не ушла.
Когда послышались людские голоса, мы остановились. Соловей спешился и прошелся вперед, превращая снег в кашу. Наши следы здесь единственные — глухое местечко.
— Лошадь на хуторе оставлю, сам пешком в Глухомань вернусь.
— Как бы худо не вышло, — я сглотнула подкатившую тошноту, — Кышек за нами пошлет, не сомневайся.
— Не родился еще тот, кто Соловья-разбойника погубит, — храбрился молодец, но по глазам видела — боязно.
— Возьми, — достала из-за пазухи скомканную шапку-невидимку и протянула парню.
— Вот за это спасибо, не помешает.
— На хуторе не задерживайся.
— Не буду. Пирогов твоих там все одно нет, — заулыбался Соловей.
Лежа в сугробе, на морозе диву давалась — где весна-то? Знала бы, где упаду, теплее бы оделась. На небе перемигивались звезды, Крес фыркал рядом, то и дело щекотал губами макушку.
— Живая я, живая, — легонько хлопнула коня по морде, чтобы отстал.
Матушки-батюшки! Огромная луна освещала округу не хуже сотни факелов. Здесь и впрямь зима, недаром морозец щипал кожу. Мы с найтмаром очутились на берегу реки. Мостик справный: обоз пройдет — он не колыхнется, а речка странная... Бережок чуть снегом припорошен, рыхлый — сапог топнет. Запустила палец в землю и обомлела — кисель же!
Пытаясь согреть озябшее тело, закуталась в плащ и зашагала по мосту, конь отправился следом, что верный пес. Спать хотелось, слабость в теле страшная играла. За перину и одеяло дала бы неприлично много золота, да денег все одно не было. Где же Кощей? Обещал, брошу перстень и подле него окажусь. Может, соврал? С него не убудет. В сказках читала о его злодеяниях: как города без крошки хлеба оставлял, как девиц невинных к себе в хоромы увозил. Что ему ложь? Так, забава…
Скоро сквозь легкую дымку тумана углядела строения. Огромные терема стояли вплотную друг другу в окружении высокого частокола. Не меньше десятка — богатое жилище, только неухоженное. Боюсь представить, сколько веков не красили резные срубы. Вошла в ворота и почуяла, как земля из-под ног ушла. В хороводах перед глазами мелькали людские черепа на частоколе и коптящие факелы. Полная луна двоилась, звезды весело приплясывали в небе. Тяжелый, холодный воздух туго заходил в грудь, разрывая изнутри.
— Не ждал гостей, — голос Бессмертного прозвучал совсем рядом.
Колдун стоял далече, на высоком крыльце одного из теремов. Как и прежде статный, разодетый в черные шелка мужчина выглядел среди старых запущенных построек, словно новенький золотой на грязной тряпке.
— Худо тебе, ведьма? — Кощей разом оказался подле меня и протянул руку.
— Не шибко хорошо.
— Ну и разит от тебя, — он сморщил нос, прищурив медово-карие глаза. — Ты в бочку с крутым зельем упала? — последнее слово колдуна вошло в уши эхом, вокруг стихло.
Очнулась в тепле, укутанная в тяжелую медвежью шкуру. Просторный зал наполнял мягкий свет: сотни полторы свечей — не каждый себе позволить может. По стенам дубовые полки от пола до потолка заставлены книгами. Голова закружилась от запаха бумаги и кожи. Нос защекотала пыль, но при виде такого великолепия никто чихнуть не решится. Открыв рот, глянула вверх — обложки переливались почище сокровищ в государевой казне: драгоценными камнями украшены, золотыми нитями вышиты.
— Легче, ведьма? — хозяин сидел на стуле с высокой спинкой, вроде трона.
— Не знаю, — вытащила руки из теплого меха и попыталась подняться. Точно такой же «трон» тихонько пискнул подо мной.
— Не спешила бы, серьезная беда с тобой приключилась.
Я, конечно, добро получила от заклятья Вечности, но до серьезной беды не дошло, слава солнцу. Цела, жива — это главное. Кощей уловил мое непонимание: