— А только здесь мы можем вот так общаться? — кивнула головой на сцепленную с лапой ладонь.
— «Если поставишь мне метку, — Степке показалось, что в звучащем в ее голове голосе появились волнующие нотки, — мы сможем общаться даже на расстоянии…»
— Я… метку?
— «Как у тебя»
— Прости, пожалуйста, но я не могу, — Степка отдернула руку и отвернулась. Ей стало страшно и неловко. Но потом она поняла, что он не просит ее это сделать, а просто ответил на вопрос. Она резко развернулась обратно и вновь приложилась к лапе медведя, которую тот еще не успел опустить, — прости, прости, но я…
— «Ты меня боишься»
— Нет, кажется нет… просто…
— «Я зверь. Ты человек. Я понимаю» — странно, но в голосе обиды не было, лишь хорошо скрываемая печаль.
— Я не знаю, что сказать. Но мне очень нравится твоя честность. И для начала, я хотела бы попытаться стать тебе другом. Если ты не против, — «Во что превратилась моя жизнь, я отказываю медведю в близости, и чувствую при этом угрызения совести…»
— «Спасибо. Это приятно… Останься здесь до рассвета! — показалось, или во взгляде была мольба? — потом я провожу тебя на Поляну и домой»
— Э-э-э, даже не знаю, — но как ему отказать, если и так, не понятно почему, чувствовала себя виноватой, — разве что один разок…
— «Я не обижу тебя, никогда…»- заверил он и продолжил глядеть с мольбой.
— Хорошо, попробую… только от ужина откажусь, спасибо, но я ела… Может быть ты сам?
— «Я не голоден, пусть съест твой защитник»
— Проглот, тебе на вечер курочка перепала! — обратилась к рыкою хозяйка, — угощайся! — рыжий, словно только этого и ждал, лапой утянул кусок курицы и зачавкал на всю «комнату»
— «Это у него имя такое?»
— Проглот? Нет, — засмеялась она, — просто он очень много ест, а имя ему я еще не придумала.
— «А мне придумаешь? Я тоже хочу имя!»
— Ой, это такая ответственность. Но если ты просишь, то я подумаю…
— «Спасибо!»
— Пока не за что! Но я постараюсь придумать для тебя что-то красивое и со смыслом! — заверила она.
Они улеглись. По началу Степанида дико нервничала, ерзала, вздрагивала, никак не могла умоститься. Мишка залез под самую стенку, чтоб не мешать, а она крутилась в середине ложа, жалея, что согласилась. Спать в куртке и обуви было неудобно и она сразу заскучала по своей уютной кроватке. Но затем тревожный сон все же одолел ее.
И приснился ей жуткий сон. Словно бредет она по ночному зимнему лесу. Снег хрустит под ее (почему-то) босыми ногами, ступни превратились в ледышки, да что там, вся она окоченела, но дорогу домой найти не может. Помимо холода она испытывает страх, леденящий душу, так же, как мороз кожу. Огненные, горящие ненавистью глаза преследуют ее. Кажется, они везде: справа, на молодой березке, нет, слева, на тонкой сосенке, или нет, вон, впереди, на толстом дубе. Она бежит, петляя между деревьями, но никак не может убежать от этих жутких глаз, они повсюду. Горло сорвалось от крика и она уже не может издать ни один звук, грудь разрывается от учащенного дыхания, ноги стерты в кровь. И вот, когда уже ей кажется, что все, сейчас она упадет и насмерть замерзнет в снегу, или ее задерут монстры с огненными глазами, как раздается медвежий рев и под ногами качнулась земля. Она делает последний рывок, из последних сил кричит, чтоб дать ему понять где она и бежит на голос. И мишка бежит ей на встречу. Это понятно по вибрирующей земле и по тому, как все ближе и ближе звучит рев. Огнеглазые монстры чувствуют, что жертва ускользает и смелеют, цепляются за волосы, рвут одежду. И она не выдерживает больше, падает, издав глухой хрип надорванным горлом, но мохнатые, сильные лапы подхватывают, не дав упасть в снег. И все, ужас отступил в ту же секунду. Тело, с головы до пят окутало согревающим жаром, лицо уткнулось в мягкую шерсть мишкиной груди, скрываясь от всего мира.
Степка проснулась от того, что ей стало жарко. Открыла глаза и изумленно обнаружила, что находится в медвежьих объятиях. Но она не стала от них избавляться, лишь потихоньку сняла куртку и поглубже зарылась в мягкую шерсть, пахнущую кедровыми шишками и снова уснула, чувствуя себя, как никогда защищенной.
Второй сон в корне отличался от первого. Ей снилось, что она лежит в траве на своей Поляне, прислонившись спиной к груди медведя. А тот, своей огромной лапой перебирает ей волосы. Степка склоняет голову на бок, а мишка обнажает шею и осторожно касается ее языком. Волнующие мурашки бегут по телу, из губ вырывается стон. Мишка смелеет, лижет шею шершавым языком, коснувшись кромки волос, уха и затем чувствительного местечка в самом низу шеи. Женщина наклоняет голову, роняет ее на грудь, давая ему полный доступ. Ждет укуса, но он только лижет и дышит так, что его дыхание холодит разгоряченную кожу.
Она проснулась и села на постели с колотящимся сердцем. Стыдливо глянула на медведя, но тот, казалось крепко спал, лишь тяжелое дыхание выдавало, что их сон оказался одним на двоих.
Степка разбудила его и попросила отвести на Поляну. Мишка с готовность отреагировал на ее просьбу. Верхом на нем, в предрассветном лесу, было совсем не страшно. Верный рыкой бежал следом, а Степка почувствовала себя настоящей властительницей леса. Лишь волнующий кровь сон никак не хотел забываться и она очень надеялась, что ее очевидное возбуждение оказалось для него незаметным.
На Поляне она долго бегала и окуналась в ручье, в это раз стараясь не мочить волосы, и наконец смогла успокоиться. Когда вернулась, мишки уже не было. Но пока добиралась домой, ей казалась, что его черные внимательные глаза не оставляют не на секунду, следя, чтоб добралась без происшествий.
Впереди был новый день и свидание с очередным женихом. «Господи, пусть хоть сегодня ничего не случится!»
Глава 7