Женщина вздрогнула, судорожно сцепила пальцы и, опустив голову, тихо пробормотала:
— Позор скрыть…
— Какой? — я не сразу поняла, о чём она говорит, и та повторила, прижав руки к животу:
— Позор…
Внутри всё похолодело от внезапного понимания. Вот оно что…
Да, за этим к ведьмам тоже обращались и довольно часто. Холисса чуть ли не каждый месяц продавала такие зелья не только гулящим девкам, но и вполне порядочным женщинам, желавшим избавиться от последствий любовных связей. В особо сложных случаях она даже проводила ритуалы, после которых женщина рисковала остаться бездетной, но всегда находились те, кого это устраивало. Однако ко мне с такой просьбой обратились впервые.
Я с трудом удержала счастливую и довольную улыбку. Наконец-то во мне увидели настоящую ведьму, а не молодую девчонку! Моя мечта начинает сбываться!
От нахлынувшего ликования и сильного волнения сердце забилось так быстро и громко, что я испугалась, как бы это не услышала посетительница. Но она смотрела на свой передник, который нервно мяла пальцами.
Только при взгляде на её совсем не заметный живот почему-то в душе снова стало подниматься чувство тошноты и отвращения от того, что предстоит сделать.
Да что это вдруг со мной? Неужели я всё ещё не пришла в себя после проклятия?
Нет, так нельзя. А ну, соберись, Янига! Мне надо не проклятие наложить, а всего лишь зелье изгнания сделать! Оно к вечеру готово будет. Это моя работа! Я ведьма, в конце концов! И не хуже Холиссы!
— Какой срок? — в горле немного пересохло, но я постаралась ничем не показать ни своего волнения, ни того, что мне становилось плохо.
Она должна думать, что я занимаюсь такой работой не в первый раз.
— М-месяц, госпожа, — женщина коротко взглянула на меня и снова опустила глаза. — Я знаю, что ваши зелья стоят дорого, но вы очень сильная ведьма. Скажите, сколько это будет стоить? У меня есть немного сбережений, я хорошо вышиваю и брала дополнительную работу… Я думала, что Гришви женится на мне, и у нас будет семья… и наш малыш… Простите, госпожа, вот…
Она торопливо достала из-под передника небольшой кошелёк и дрожащей рукой положила на покрывало серебряные монеты.
— Вот, госпожа… Шесть «лепестков». Наверно, это мало, но у меня больше нет… Я… я займу денег, госпожа, сколько скажете! Только помогите…
К концу её неожиданной исповеди у меня комок стоял в горле. Я сама не понимала, что со мной. И жалко её, и плохо, и душно, и…
Ничего сказать или сделать я не успела. Полог шатра внезапно откинулся, и хмурый Джастер шагнул внутрь, заставив вздрогнуть от неожиданности нас обеих.
— Убьёшь этого ребенка — всю жизнь страдать будешь. Ни счастья, ни любви, ни удачи никогда не увидишь.
Непоколебимая холодная уверенность в сочетании с мрачным видом грозно нависшего над нами Шута пробрали до дрожи даже меня. Несчастная жертва запретной любви и вовсе смотрела на это воплощение гласа судьбы с ужасом, прижав руки к груди.
— Д… Джастер… — я осмелилась нарушить молчание, понимая, что если он решил вмешаться, то причины для этого есть и очень серьезные.
— За всё надо платить. Всегда. Тяжкий грех убивать невинную душу, зачатую в любви и данную на радость, — воин пристально смотрел в широко распахнутые голубые глаза женщины. — Не сделаешь глупости, Саманта, всё у тебя наладится. Он твой ключ к счастью.
С последними словами Шут почти улыбнулся и вышел из шатра, как будто его и не было. Я ошеломлённо перевела взгляд с опустившегося полога на посетительницу. Саманта снова прижала руки к животу, а по её щекам текли слёзы облегчения. Можно подумать, неожиданный выговор освободил её от тяжкого груза…
У меня на душе точно полегчало от того, что не придётся делать такое зелье. И тошнота отступила…
Последнее напугало куда сильнее, чем внезапное вмешательство Шута.
Да что вдруг со мной такое?! Вчера же всё хорошо было!
— Простите, госпожа, — Саманта всхлипнула, торопливо вытерла глаза. На её губах блуждала робкая улыбка, и вся она прислушивалась к новой жизни в себе. — Я пойду. Простите за беспокойство.
Женщина встала, вежливо поклонилась, забыв про деньги, и вышла из шатра.
— Спасибо, господин, — донеслось до меня. — Спасибо.
— Не за что, Саманта, — невинным тоном отозвался этот глашатай судьбы. — Удачи тебе.