Я только вздохнула, отодвинув пустую тарелку. Понравилась… Месяц назад я бы этому радовалась, как глупая девчонка. А сейчас…
Что мне этот несчастный архивариус, когда меня интересует только один мужчина?
Но я для него — пустое место.
— Мне обязательно завтра туда идти?
— Надо забрать книги, — Джастер встал из-за стола и стал собирать посуду на поднос. — Это важно.
— Забери сам, — я хмуро отвернулась к окну, допивая свой отвар. Не только ему так разговаривать.
— Ты ему улыбалась.
— А надо было ходить с каменным лицом, как ты? — я вскипела неожиданно для себя и со стуком опустила чашку на поднос, едва не разбив. — И делать вид, что я равнодушна к его утрате? Да, я ему сочувствую! И постаралась его поддержать, как могла! Это вежливо, в конце концов! Мне его жалко и этого беднягу Рика тоже! Но он во мне не меня видит, а свою невесту, на которую я похожа! Как будто ты сам этого не понял!
— Я рад, что ты это понимаешь, — холодно сказал Джастер. В серых глазах стояла знакомая стена. — Доброй ночи, ведьма.
С этими словами он забрал поднос с грязной посудой, вышел из комнаты и негромко прикрыл дверь, оставляя меня злиться в одиночестве.
Я сердито посмотрела на опущенную занавеску и опёрлась щекой на подставленную ладонь. Улыбалась я этому Абрациусу… Подумаешь… Это же не потому, что он мне понравится, а из сочувствия и из вежливости. Он же в людях лучше меня разбирается, сам же всё прекрасно понял, а сказал так, словно я в чём-то виновата…
Я вздохнула и подошла к окну. Город погрузился в темноту, только изредка мелькали огоньки солдатских патрулей.
Пора спать. А то он опять меня ни свет ни заря поднимет.
Дверь за спиной тихо стукнула, возвещая о возвращении Шута. Но занавеска лишь колыхнулась от движения воздуха, а затем я услышала, как воин лёг.
Задув свечу, я разделась и забралась под одеяло. Не хочу больше ни о чём думать.
Спать.
На второй день моя торговля закончилась очень быстро.
Джастер опять оказался прав. Мы только подходили к рощице, а нас уже поджидали. Слуги и служанки и даже трое зажиточных горожан прогуливались возле рощи, зевая, кутаясь в плащи и ёжась от утреннего холода с реки. Помятуя о своей вчерашней небрежности, сегодня я тоже взяла плащ и ничуть не жалела об этом.
Пока хмурый Шут натягивал верёвку, чтобы поставить шатёр, я, вежливо улыбаясь, в лучших ведьмовских традициях продавала товар прямо из сумки, чтобы не создавать толпу.
Солнце ещё не достигло полудня, а все оставшиеся зелья и духи оказались раскуплены, причём, как мне признавались некоторые посетители, — про запас.
Теперь я очень хорошо поняла разницу между большим торговым городом и всеми посёлками и городками, где была раньше.
Кое-кто даже спрашивал, не хочу ли я обосноваться на зиму в Кронтуше, на что я с вежливой улыбкой отвечала, что пока не думала об этом.
Сама мысль о зиме заставляла меня вздрагивать.
Ну что я буду делать в этом, да и в любом другом городе без Джастера?
Как вообще без него жить?
Что мне сделать, чтобы он решил остаться?
Ответов у меня не было.
Когда последний покупатель покинул шатёр, я подумала, что на этом мой день закончился, но ошиблась. Полог приподнялся, и Шут молча пропустил молодую миловидную женщину в простом коричневом платье. Она заметно нервничала, устраиваясь на подушке напротив меня. Голубые глаза бегали, и куда девать руки, женщина тоже не знала: то поправляла чепец, то стискивала кружевной передник или мяла юбку.
Я постаралась мило ей улыбнуться. Холисса не часто улыбалась покупателям, которые робели под её суровым взглядом, но у меня такая улыбка уже входила в привычку.
— Слушаю вас.