О сне, конечно, не могло быть и речи. Но я просто затихла, закрыв глаза. Эрик прав: силы нужно экономить. Хотя бы для того, чтобы в последний момент вцепиться в поганую морду Дана, если он сюда ворвется.
Эрик
Безвременье — это странная вещь. Эрик привык жить по жесткому графику: охота во благо Ордена, вся жизнь расписана по минутам. Теперь он сидел, прислонившись спиной к Древу Забвения. На руках спала Алика. Снаружи Дан с дисциплинаторами пытался открыть дверь в Оранжерею. Гул голосов и глухие удары эхом доносились сюда. А время замерло. Время затаилось, как зверь перед прыжком. Что будет, когда оно снова начнет свой суматошный безумный бег? Выживут ли они?
Эрик понимал, что шансов очень мало. Он погладил каштановые волосы Алики, разметавшиеся по его коленям. На ее шее билась едва заметная тонкая жилка. Эрику захотелось поцеловать ее, но он боялся разбудить девушку. Он еще прикоснется к этой вене. Не ртом — руками. Если сюда ворвется Дан с гвардейцами, первое, что он сделает: положит обе руки на эту голубую вену и резко повернет голову Алики, ломая шею. Одна секунда, а за ней покой. Он не отдаст ее брату. Он не отдаст ее никому другому. Никто не прикоснется к ее телу, кроме него. А потом он разобьет себе голову о ствол Древа. Чтобы его девочка не осталась одна там, в другой жизни.
Говорят, что на том свете влюбленные и родные друг друга не узнают. Так задумано, чтобы никто не страдал, не плакал и не сожалел о потерянной жизни. Голыми приходим мы в этот мир. Голыми уходим из него: без одежды, без прошлого, без накопленных богатств, без чувств и привязанностей. С одной крошечной котомкой — не в руках, а в душ́е. Что внутри себя собрал, с тем и пойдешь.
Эрик в это не верил. Не может быть, чтобы та, с кем сросся венами, сердцем и кровью, равнодушно скользнув по нему взглядом, прошла мимо по облакам.
— Не верю! — едва слышно прошептал Эрик.
Он узнает ее везде и всюду. Он пойдет за ней и в рай и в ад. Он не отдаст ее ни ангелам, ни демонам. Даже самому богу не отдаст!
— Моя — и точка! — прошептал он, гладя ее по волосам. — Моя навсегда!
Внезапно в кроне Древа послышался шум. Ворох листьев осыпался вниз. С громким свистом сверху упал хрустальный дракон. В пасти он держал книгу. Опустившись на ковер из листьев, дракон разжал челюсти и жалобно свистнул, словно жалуясь.
— Тяжело тебе было, кроха? Эта книга весит больше тебя! — Эрик погладил его по спинке. — Спасибо!
Дракон потерся мордой о его руку.
— Просыпайся, любимая! — Эрик поцеловал Алику.
Она сонно заморгала и вскочила на ноги.
— Дракон принес книгу. Теперь ты должна ее прочитать. Я ведь ничего не вижу, кроме пустых страниц!
— Наконец-то! Ах ты умница! — Алика схватила дракона и поцеловала в морду. — Ты мой хороший! Справился! Нашел ее!
Дракон довольно засвистел, взмахнул крыльями и исчез в кроне Древа. Алика открыла книгу и принялась быстро листать страницы.
— Сейчас, сейчас, эта картинка с деревом была где-то посередине, — бормотала она. — Нашла! — в ее голос послышалась ликование. — Вот она!
— Что там? — Эрик с любопытством уставился на пустую страницу.
— Меч силы… — начала читать Алика и голос ее дрогнул.
Она бросила книгу, закрыла руками лицо и заплакала.
— Что там? Скажи мне, не молчи! — Эрик схватил ее за плечи и легонько встряхнул.
— Там… смерть и безнадега, — ответила Алика, размазывая по щекам слезы.
— Да расскажи уже, что там! Ну?
— Меч силы — это сам Дан.
— Как это? — не понял Эрик. — В каком смысле?
— Это… это его змей, — всхлипнула Алика. — Там написано: "и открылась мне тайна великая: Меч Силы, сокрушающий Великий Покой — есть змей и семя Главного Наместника Покоя, или кровь от крови его, плоть его раздвоенная". Понимаешь? То есть, или сам Дан или его сын. Кровь от крови, плоть раздвоенная…
— Или его брат, — тихо сказал Эрик.
— Нет, — горькая складка пролегла у губ Алики. — Брат — это не раздвоенная плоть.
— Раздвоенная, девочка, если брат — близнец!