— Но… — Алика запнулась, — у него нет близнеца! Ты просто младший брат.
— Я его близнец. Мы вынуждены были это скрывать, потому что непохожесть близнецов — первый признак лилинов. Я родился на две минуты позже Дана. Но он выглядит старше, как минимум, на несколько лет. И мы всю жизнь врали, что так и есть. Я и есть Меч Силы.
— Но…
Эрик не дал ей договорить, прижавшись губами к ее рту.
— Но если мы ошибаемся, то умрем вместе, — прошептал он. — Единственный способ проверить — это любить тебя.
— Именно меня? — улыбнулась она.
— Ключевое слово: любить, — он положил руку на ее затылок, пропустил через пальцы густые каштановые волосы, запрокинул ее голову и поцеловал в шею.
Алика глубоко вздохнула и закрыла глаза. Он сорвал с нее плащ и скользнул губами к груди. Нежно и осторожно поцеловал сосок, потом другой. Двумя руками обхватил ее грудь и сжал, массируя круговыми движениями. Змей внутри него встрепенулся и ожил. Эрик обвел языком ее сосок, нащупал самую чувствительную точку — Алика выгнулась и вскрикнула. Она вцепилась пальцами в его волосы. Эрик позволил змею выбраться наружу. Змей обвился вокруг сосков и приник к ним, лаская затвердевшие от желания бугорки. Эрик спустился вниз, целуя живот Алики. Каждый сантиметр, каждую родинку, вдыхая ее запах, запоминая шелковистость кожи. Алика прислонилась спиной к стволу Древа. Ее губы приоткрылись. Лицо побледнело. Ветви Древа качнулись, шепот усилился. Одну руку Эрик положил на ее живот, поглаживая его. Другая скользнула между ее ног. Его ловкие сильные пальцы, познавшие множество женщин, осторожно проникли внутрь. Большой палец быстро вошел в нее и тут же вышел. Она схватилась рукой за его руку, толкая ее вниз, требуя, чтобы палец вернулся на место.
Он улыбнулся и прошептал:
— Нет! Тебе не повезло: ты во власти страшного тирана, который сам знает, что делать.
— Какой ужас! — прошептала Алика, задыхаясь. — Главное, тиран, не останавливайся и продолжай меня мучить!
— Ни за что не остановлюсь! Моя власть будет вечной! — улыбнулся Эрик, прижимаясь к ее губам.
Слушая ее дыхание, он ловил ритм ее тела. И, подчиняясь ему, сильно, но очень осторожно завладел ее клитором, и сжал. Змей, захватив соски, покраснел, нагреваясь и слегка прикусил их. Алика вскрикнула и задрожала. Эрик сильнее сжал бугорок клитора, слегка похлопывая его быстрыми точными движениями. По его вискам потёк пот. Медленная игра давалась все тяжелее. Ворваться в нее, захватить, сломать, разорвать — вот чего он хотел. Он умирал от этого желания: подмять ее под себя. Но ее удовольствие было дороже! Никогда и ни с одной женщиной он не задумывался об этом. Кончила или нет — ему было все равно. Он стремительно врывался в женскую плоть, слушая крики боли, которую причинял его огромный член. Кончал, и ему было все равно, что чувствуют и думают все те женщины, с которыми он спал. Он никогда не занимался любовью. Он брал, драл, трахал, овладевал. Но сейчас впервые в жизни он наслаждался удовольствием своей девочки. Ее страстью, ее счастьем, ее блаженством. Всё для нее! И член, и змей! И он, Эрик. И душа и тело — для любимой ведьмы. Сладкой и горькой, первой и последней. Для единственной!
С трудом сдерживая себя, он снова ввел в ее лоно большой палец. Алика закричала. По щекам разлились красные пятна. Его палец стал полностью мокрым. Он ликовал. Впервые за всю ее жизнь она потекла. Потекла для него. Для единственного мужчины, которой ее разбудил. Вечно сухую и холодную ледышку. Арктика внутри нее вспыхнула африканской жарой. Эрик на миг оставил ее, одним движением стащил с себя робу и замер перед ней обнаженный, с каменным членом, вздыбившимся для нее.
— Какой он огромный! — прошептала Алика, прикасаясь к его члену. — Я боюсь: мне будет больно.
— Не будет, — Эрик провел пальцами по ее губам. — Ты вся течешь… для меня.
Она закусила его палец, покорно глядя на него. И вдруг в ее глазах блеснуло лукавство. В первый раз за то долгое время, что он ее знал.
— Долой тиранию! — прошептала она и вдруг схватила змея, глубже насаживая его на соски.
И этот взгляд настоящей ведьмы — дочери Лилит, которая, наконец, проснулась, и осознала свою силу, это движение, это прикосновение к его змею, которого прежде не касалась ни одна женщина, сработали как детонатор бомбы.
— Моя любимая ведьма! Моя чертова, проклятая и самая любимая на свете ведьма! — зарычал Эрик.
Он схватил ее за бедра, поднял и посадил на себя. Головка члена требовательно толкнулась в горячую мокрую плоть.
— Впустишь меня? — хрипло прошептал он.
Алика молча кивнула. Он одним движением полностью вошел до упора, насаживая ее бедра на всю длину члена. Она закричала и двумя руками обхватила его шею. Держа ее за бедра, он приподнимал ее и бросал вниз. Прижавшись губами к ее рту, он пил ее хриплые крики, громкие стоны. Зверь вырвался наружу и его уже нельзя было остановить. Эрику потребовалось немалое усилие, чтобы не кончить от нескольких движений. Он выскочил из нее.
— Зачем ты вышел? — задыхаясь, прошептала Алика. — Продолжай, Эрик!
— Нас двое, девочка! Змей тоже хочет к тебе.
Змей занял его место. Свернувшись внутри нее, он заполнил е лоно полностью, и начал двигаться быстрыми и мощными толчками. Алика хрипло закричала. Эрик впился в ее рот и протолкнул язык внутрь, чувствуя всё, что чувствовал змей: безумный жар, ее наполненность им, ее дрожь. Все тело Алики свело судорогой наслаждения. Эрик застонал вместе с ней от ощущения острого пьянящего счастья. Он схватил ее пальцы и сжал их одной рукой, чтобы чувствовать, как сокращаются мышцы всего ее тела, когда внутри лона неистово бьется его змей.
Его член терся между ее бедер, чтобы быть с ней в одном ритме, но при этом не излиться раньше времени. И каждый раз, когда она кричала, он, задыхаясь от жадности, пил каждый ее крик, каждый ее вздох, впитывая в себя адское пламя ее проснувшейся чувственности. Забирая от нее все, что только можно. Наполняя себя ее страстью, ее жаром. Сплетаясь с ней венами и кровью, п́отом и дыханием. Срастаясь с ней всем телом.
Внезапно над его головой качнулась крона Древа. Шепот ветвей усилился. Листья дождем посыпались вниз, открывая медленно созревающий Плод. Эрик поднял голову и ликующе закричал. На его глазах на Древе наливалась серебристым соком ослепительно-белая виноградная гроздь. Вот она, главная тайна мироздания: покой держится не на забвении. Покой держится на несовпадении. Один любит, а другой позволяет себя любить. Этот баланс — основа Вселенной, ее равновесие. Поэтому Дан и приводил сюда любовницу, а не жену. Эмма слишком любит его. А Жанна просто терпит. С ней Дан был спокоен. Ее оргазмом можно управлять. Мужчине очень легко контролировать женщину, которая его не любит по-настоящему. Она предсказуема, потому что холодна. И даже если возбудится, все равно не вспыхнет настоящей страстью.
Женщины любят не лоном. Они любят сердцем. И если лоном можно управлять, то женское сердце загадка даже для бога. Он сам появился на свет в результате страсти. Большой Взрыв, от которого произошла Вселенная, это не силы физики, а сила любви. Совместный оргазм влюбленных мужчины и женщины. И от этой любви, от ее вспышки разлетелась к чертям вся вселенная, разметав галактики, и родились планеты и звезды.
Плод Покоя вызревает от настоящей любви мужчины к женщине, от которой у него вырастает змей. Ведь сам змей — порождение Лилит, которая и подарила женщинам оргазм. И этот адский сплав запускает механизм покоя. Парадокс? Да. Весь мир стоит на парадоксе: чтобы установить мир, сначала нужна изнурительная и разрушительная война. Чтобы обрести свободу, необходимо сначала побывать в рабстве. Меч силы — это не Эрик, и не Дан. Меч Силы — это общий оргазм влюбленных друг в друга мужчины и женщины. И чтобы разрушить Древо, осталось совсем немного: пролить на него нектар любви, соединение двух соков: мужского семени от змея и женской влаги дочери Лилит. Поэтому все, без исключения, мировые религии так боятся женского оргазма. Потому что не бог создал мир, а влюбленная женщина. И она же способна разрушить свое творение.